Боги мира реки - [64]

— Когда Геринг признал свершенное им зло, это стало первым шагом к его духовному спасению, — сказал Нур. — Но что ты собираешься делать с ними… с Гитлером, Сталиным и другими?

— Я поставил их матрицы на задержку, — ответил Фрайгейт.

— То есть ты до сих пор не решил, что будешь делать с ними.

— Матрицы останутся в целости и сохранности. Но если компьютер начнет воскрешать те восемнадцать миллиардов, которые погибли в долине, среди них не окажется многих моральных уродов. Знаете что я придумал? Я хочу, чтобы эти убийцы посмотрели на себя глазами тех людей, которых они насиловали и унижали!

Лицо Фрайгейта покраснело. Его глаза расширились и заблестели.

— Пусть они испытают боль от собственных злодеяний! На этот раз им не уйти от возмездия! Там, на Земле все было по-другому. Но здесь сама судьба определила нам роль судей! И если понадобится, мы не только вынесем приговор, но и приведем его в исполнение!

— Между прочим, приостановка в воскрешении людей вызвана не судьбой, а обычной аварией, — сказал Нур.

— Разве? — спросил Фрайгейт.

Нур улыбнулся и пожал плечами:

— Возможно, ты прав. Но тогда нам тем более надо действовать осмотрительно и разумно.

— Ты призываешь к осмотрительности? — возмутился Бертон. А о ком нам заботиться? Об этих подонках?

— О-о! — воскликнул мавр, поднимая вверх указательный палец. — Не будем торопиться! Возможно, это просто очередная проверка. Неужели вы не чувствуете, что за нами все время следят? Я имею в виду не компьютер, а тех, кто может им пользоваться.

— Очередная незнакомка? — с усмешкой спросил Бертон.

— Не знаю. Но я чувствую посторонний взгляд. А как ты, Дик?

— Галлюцинациями не страдаю.

— Я тоже чувствую, — сказал Фрайгейт. — Но это ничего не значит. Меня всю жизнь преследует мысль… что за мной кто-то наблюдает.

— Кто может наблюдать за наблюдателем? — с улыбкой спросил Нур. — Кто посмел судить судью?

— Не обижайся, Пит. Эти суфии все немного с приветом, произнес Бертон.

— Гитлер, Сталин, Мао и Иван Грозный имели на Земле огромную власть, продолжал Фрайгейт. — Они заняли исключительно важные места в мировой истории. И вот теперь…

— И теперь ты, безгласный и сирый, получил над ними власть, закончил за него Нур.

— Хотел бы я, чтобы они попались мне не здесь, а в самом начале своих злодеяний, — сказал Фрайгейт.

— И тогда бы ты нажал на кнопку «Ликвидация»?

— О Иисус! Не знаю! Наверное, нажал бы…

— А что если кто-то нажмет кнопку, чтобы уничтожить тебя? — спросил Нур.

— Мои грехи не так велики, — ответил Фрайгейт.

— Их размер зависит от мнения того, кто давит на кнопку, сказал Нур. Или от суждений тех, кому повредили твои грехи.

Бертон встал и направился к двери. Но, прежде чем уйти, он подошел к столику, где сидели Звездная Ложка, Ли По и его друзья — семь поэтов и художников, которых воскресил китаец. Простившись с их шумной компанией, англичанин хотел было удалиться, но тут на его плечо легла изящная ладонь.

— Нам с тобой надо увидеться еще раз, — тихо шепнула Звездная Ложка. Как можно скорее.

— Конечно, еще увидимся, — ответил Бертон.

— Я имела в виду тайную встречу. Наедине, — сказала она и, заметив пристальный взгляд Ли По, быстро вернулась к столу.

Бертон не поверил своим ушам. Она сама захотела «увидеться». При других обстоятельствах он пришел бы в восторг от такого предложения. Однако ситуацию осложняла дружба с Ли По. Пусть китаец и не имел законных прав на Звездную Ложку, но он считал ее своей женщиной. Эта встреча вызвала бы у него обиду и ревность, и он никогда не простил бы старому другу подобного поступка.

«Она свободная женщина, — убеждал себя Бертон. — Ли По дал ей жизнь, но она — человек, а не собственность. Хотя, возможно, китаянка думает по-другому. Тем не менее, если бы Звездной Ложке понадобилось встретиться с ним по каким-то обычным делам, она могла бы сделать это открыто, предупредив Ли По. Значит, ей действительно захотелось…»

Такой эгоист, как Ли По, не сразу поверил бы в измену женщины, которую он любил. «Я самый лучший. Разве можно предпочесть другого мужчину?» Но потом последовала бы буйная сцена с криками, напыщенными обидами и угрозами.

Возможно, Ли По вызвал бы Бертона на дуэль. Хотя и вызов и его принятие в равной степени выглядели бы глупо. Ли По родился в 701 году; Бертон — в 1821-м. И тот и другой не признавали кодексов чести своих эпох и понимали, что сражаться за женщину нелепо. И все же Ли По разорвал бы с ним дружеские узы. А Бертон этого не хотел.

С другой стороны, Звездная Ложка — живое существо. Воскрешая ее, Ли По мог бы учесть, что она будет жить своей жизнью. Эта женщина — свободный человек, а не прежняя рабыня его тестя.

Ее покачивающиеся бедра походили на звониящий колокол. Прекрасный колокол под короткой юбкой. Динь-дон! Динь-дон!

Бертон вздохнул и попытался забыть о своей жаждавшей восставшей плоти.

О, как же долго она оставалась без дела! Он устал от одиночества. Устал от аскетизма! Устал! Устал! Устал!

Но если они познают друг друга — не в библейском смысле слова, — будет ли она и дальше столь соблазнительной и желанной? Что если она не заслуживает тех жертв, на которые ему придется пойти? А что пойти на них придется, он не сомневался.