Боги как боги - [20]

— О великий и уникальный! О во всём подобный лучшим из творцов! Нет, прости меня, недостойного, не просто подобный, а во многих добродетелях их превзошедший! — затянул подросток, снова ткнувшись носом в землю. — Разве кто-то сравнится с тобой в знании ремесла? Разве есть другой специалист, столь подкованный в истории креаторства? Разве есть у кого-то, кроме тебя, такой обширный арсенал техник, умений, приёмов? Ты ли не средоточие всех лучших открытий и методов, которые подарили нам гении в прошлом? Ты ли не озаряешь наш мир своим трудолюбием, прилежанием и терпением? Неужели ты не уделишь хотя бы толику внимания ребёнку, жаждущему постичь суть твоего искусства? Неужели не прольёшь хоть лучик света во тьму моего невежества? Неужели пожалеешь капли воды для опалённого зноем цветка?

«Как-то слишком ловко выплетает», — подумалось копиисту. Но мальчишка его уже подловил: старик просто обожал наставлять неучей. И ещё любил высокий слог (даже сам с собой говорил чопорно и витиевато). Ну и на лесть падок был до крайности.

— Встань, красноречивый отрок, — смилостивился мастер. — Хотя ты воистину недостоин пока обучаться у меня, совсем непросвещённым отпустить я тебя не могу. Спрашивай.

Подросток вскочил, отряхнул коленки, вытер нос рукавом, погладил мочку уха.

— Скажи, о мудрый учитель, что нужно, чтобы делать копии миров?

Старик почесал лысину под смешной маленькой шапочкой с квадратным верхом.

— Сложный вопрос для незрелого ума. В двух словах на него не ответить. Нужен талант, ничуть не меньший, чем у создателя оригинала. Нужны чутьё и усидчивость. Нужно долго и упорно учиться: история нашего мира, история искусств, материаловедение, композиция, юриспруденция, сольфеджио, полный курс Университета креаторства. Нужно досконально знать автора и оригинал… Но голого знания, безусловно, недостаточно.

Копиист вошёл во вкус. Размахивал широкими рукавами, так что вышитые на халате журавли хлопали крыльями, перебирали голенастыми ногами, выгибали шеи, щёлкали клювами. Вокруг старика возникали полупрозрачные скрижали с формулами, полки со свитками, восковые доски со схемами. То и дело выскакивали яркие таблички с объявлениями о лучших товарах для профессионального креатора и заманчивые приглашения на разнообразные практические курсы. Интересно, хрычу приплачивают за размещение рекламы?

— Нужно в полном смысле слова стать автором. Понять, в каком он был эмоциональном состоянии. Что думал, на что смотрел, в какое время суток творил, хорошо ли спал, что ел, часто ли входил к супруге. Это очень важно, мелочей здесь нет. Притом спрашивать у него самого бесполезно: он может приврать, а может и вообще не помнить. Здесь автор, так сказать, не авторитет. Копиист должен сам всё знать лучше него. Сам, всегда и всё сам…

Любопытный отрок кивал бритой головой, словно фарфоровый болванчик. Теперь старик начал расхаживать взад-вперёд, то и дело сильно лупя ребром ладони по яблоньке, чтобы подчеркнуть важность сказанного. С молодого деревца дождём осыпались беззащитные лепестки.

— Нужно понять, что думал креатор, создавая то или иное явление, тот или иной закон своего мира. Нужно проникнуть в самую суть его замысла, ощутить, что он хотел сказать каждым приёмом, каждым движением умелой руки. И тут, повторюсь, автор не авторитет. Нужно всё его произведение распустить от последней и до самой первой петельки — в переносном смысле, конечно, — посмотреть, что, в каком порядке и как он делал (это, мой неискушённый друг, называется обратный инжиниринг). А потом повторить путь создателя от начала до конца.

Копиист говорил всё громче, тряся жиденькой, зато очень длинной седой бородёнкой. Иногда даже слюной брызгал. Эк его проняло-то.

— Но и это не всё. После стольких мук и терзаний, после кропотливого изучения и воссоздания, после парения наравне с величайшими мастерами, нужно готовиться к безвестности и пренебрежению со стороны общества. Нужно смириться, что помнить будут не тебя, а автора. Что никто и никогда не будет благоговейно восхищаться твоей работой, все будут хвалить оригинал. Максимум, скажут, что он передан очень верно.

Старик замолчал на минуту, то ли задумавшись, то ли переводя дыхание, то ли сдерживая набежавшую слезу.

— А самое страшное то, что копия всегда чуть хуже оригинала. Хоть на волосок, хоть на микроскопическую песчинку, но хуже. И этого никак не изменить. Это закон копий.

Он удручённо опустил взгляд, будто рассматривая свои расшитые черевички с крадущимися среди снежного пейзажа тиграми.

— А сколько времени уходит на создание копии? — тихонько поинтересовался мальчик.

— Не меньше, чем на оригинал, — отрезал старик. — Но если потом закажут ещё одну копию, то бывает, что получается чуточку быстрее.

Обнадёжил.

— А можно ли сделать несколько копий сразу?

Отрок тут же понял, что дал маху. Копиист рассвирепел. Тигры зарычали, журавли воинственно заклекотали, растопырив перья. Яблоня осыпалась вся и разом. Вплоть до листьев.

— Бестолковый, бесталанный, бесцеремонный глупец! Как только грязные губы твои дерзают произносить такое святотатство? Только что я говорил о законе копий! Сделай несколько сразу, и отличия от оригинала будут заметны даже безмозглому обывателю вроде тебя! И тогда это будут не копии, а дешёвка, ни на что не годная подделка! Убирайся с глаз моих, позор своих родителей, и не смей возвращаться!