Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - [29]

И из генерала, которых в огромной Советской Армии было изрядно, он превратился в сотрудника Генштаба, а затем и ЦК КПСС. И теперь входил в политическую элиту красной империи.

Впрочем, в некоторых моментах патроны Кузьмина ошиблись. Умный, энергичный и высокопрофессиональный генерал рос несколько быстрее, чем на то рассчитывали его благодетели. Оказалось, что он действительно незаурядная личность, которая сразу проявила себя, как только волею судеб ему представилась такая возможность.

Но не задвигать же его обратно! Тем более, что он был вполне лоялен своим благодетелям.

Судьба Кузьмина была во многом типична. Много было в красной империи людей выдающихся. Но проявить себя могли единицы, которым везло. Причем это везение было совершенно не связано с их профессиональными, волевыми и интеллектуальными качествами.

И, кроме того, такие люди часто оставались белыми воронами в своем новом кругу. Ибо чаще всего везло в «Византии ХХ века» людям совершенно никчемным.

Однако, белой вороной быть трудно. И те, кто все же не растерял темпа, оказавшись наверху, достигли этого благодаря тому, что смогли наступить на горло собственной песне. Но природу не обманешь. И задавленная натура требовала компенсации отказа от самого себя.

Для Кузьмина такой компенсацией стал Петр. Которого он полюбил больше, чем мог, наверное, любить родного сына. Впрочем, и Петр искренне симпатизировал генералу. Даром, что ли, что всего две женщины, которые были в его жизни, являлись дочерьми Кузьмина. В этих симпатиях проявлялась инстинктивная симпатия к этому человеческому типажу.

– Ладно, Петр, – продолжил разговор генерал. Теперь о перспективах. Разъясни мне так, чтобы я мог потом разъяснить другим, без мистики и излишнего наукообразия. В чем суть всех этих фантастических перспектив, которые ты мне не раз обрисовывал.

– Дело, Юрий Тимофеевич в том, что очень многие процессы в природе часто развиваются с эффектами, которые можно назвать «эффектами спускового крючка». Вот нависла осыпь. Кинул камешек, маленький такой. И осыпь покатилась вниз. А в ней камней в миллионы раз больше, чем тот, что мы кинули.

Да что там камешек. Вот снежная лавина. Тут и кидать ничего не надо. Просто крикнул, и она поехала.

Но это примеры самые простые. Я пока понятно говорю?

– Конечно, понятно. Чего тут сложного?

– Юрий Тимофеевич, то что вам понятно, не вызывает у меня сомнений. Я о другом. Вашим собеседникам, о которых вы говорили, будет это понятно?

– Ну, это же и ребенку понятно.

– То, что понятно ребенку, не всегда понятно старому маразматику.

– Ох, Петр, ну что бы ты делал без меня? Ну разве можно рассчитывать на успех в жизни и быть таким открытым врагом любого начальства?

– Так я, Юрий Тимофеевич, и не рассчитывал на успех в жизни. Я смирился с тем, что его не будет.

– А на кой ляд ты тогда получал второе высшее образование и защищал кандидатскую?

– Знаете, для себя. Чтобы доказать себе, что могу. Это примерно, как и со спортом. Занимался, выступал, старался побеждать. Но знал, что максимум до чего дойду, так это до кандидата в мастера.

– Это, конечно, черт знает что. Но я тебе верю. И говорю тебе, что жизнь не спорт. И я из тебя сделаю человека. Если не для тебя самого, то хотя бы для твоих детей, моих внуков. Которых ты хочешь иметь много. Насколько я понял, к этому-то ты относишься ответственно?

Петр сразу посерьезнел, и коротко бросил:

– Да.

– Вот хотя бы один аспект в жизни есть, которым ты не играешься и не шутишь.

– А разве можно этим шутить?

– Да сейчас многие этим шутят.

– Вымирающая популяция.

– Опять фронда, опять революционные настроения. Да ты прямо какая-то смесь Марата с Робеспьером.

– Да нет, Юрий Тимофеевич, скорее смесь Степана Разина и батьки Махно.

Генерал вдруг рассмеялся.

– А знаешь, я понял, от чего тебе нравится эта тематика, связанная с кризисами, катастрофами, всеми этими «эффектами спускового крючка». Ты изучаешь все это фанатично, не для научной карьеры, а для того, чтобы когда-нибудь взять, да и взорвать весь этот мир, который тебе так не нравится с помощью своих знаний.

Я прав?

Петр на миг задумался.

– А знаете, черт побери, вы поняли меня лучше, чем я сам себя. Ведь верно, верно! Вот уж, никогда не догадывался.

– Но, Петр, ты же муж и будущий отец, пора бы стать более спокойным. Пора бы упорядочить свою ярость. Тем более, что я же вижу, как ты любишь Ольгу. Подумай, хорошо ли вам будет во взорванном тобой мире?

Генерал говорил в совершенно не свойственной для себя манере. Так мягко он не говорил даже с любимой младшей дочерью. И Петр оценил это. Впрочем, отнюдь не только сейчас. Он оценил отношение Кузьмина к себе гораздо раньше.

– Буду стараться, Юрий Тимофеевич. Буду стараться. Но вы правы, все эти исследования действительно интересны для меня. А как направить успех этих исследований в нужное русло, как конвертировать его в успех социальный, вам виднее. И здесь я полностью в вашем распоряжении.

– Ну, вот и славненько. А теперь продолжай. Итак, лавина и камнепад это самые простые примеры. И все гораздо сложнее.

– Да. Во-первых, лавина и камнепад это примеры, когда процесс может идти только в одну сторону. Камни падают вниз. Но в природе есть масса процессов, когда, условно говоря, можно и столкнуть лавину вниз, и вызвать ее взлет вверх. Это, конечно же, неудачное сравнение, но в целом должно быть понятно, что есть ситуации, когда малыми воздействиями можно толкнуть развитие событий по крайней мере в две стороны.