Боги и люди (1943-1944) - [37]
Восстановление находящейся в упадке империи, которая уже не отвечает насущным требованиям людей? Крестовый поход, чтобы остановить время, как Иисус Навив остановил солнце? Неужели он не ведает и не понимает, что миллионы людей не теряют надежды, что "для вечного величия - этой благородной традиции Британских островов", которую он, как ему мнится, воплощает, Черчилль изберет все же более скромный путь - путь мира.
Закрывая книгу мемуаров Черчилля, в которой талантливо перемешаны легенда и истина, трудно сказать лучше, чем сказал один критик, желая охарактеризовать Черчилля как человека: "У него античное, дохристианское чувство величия. Его голос звучит, как крик дикаря, как крик большой птицы, которая может летать лишь в бурю. К нему не подойдешь с обычной меркой добра и зла. Задаешься вопросом, место ли такому человеку в мире без войн или хотя бы в мире, ищущем успокоения. Стоит истории влезть в домашние туфли - и он станет анахронизмом. Выразим надежду, что у него нет будущего в наше время"{33}.
Выразим надежду. Выразим надежду, что он станет анахронизмом. Мы вовсе не требуем, чтобы история влезла в домашние туфли. Пусть только поменяет каску и меч на орало, на перо поэта, на кельму каменщика. И когда это произойдет, мы согласимся во имя прошлого воздвигнуть Уинстону Черчиллю какие угодно памятники.
Приложения
Приложение А
Факсимиле первой страницы протокола совещания, состоявшегося 27 января 1944 г. (См. иллюстрации)
Приложение Б
Карга районов подпольной борьбы во Франции (См. иллюстрации)
Приложение В
В марте месяце в своем рапорте генералу де Голлю генерал д'Астье, наш военный представитель в Лондоне, который, как предполагалось, контролировал деятельность БСРА, высказывал об этой организации следующее суждение: "БСРА было укомплектовано неспециализированными кадрами, хотя эта работа требует опыта, который накапливается весьма медленно и обходится подчас очень дорого.
Это обстоятельство определяет степень затруднений и заслуг БСРА и объясняет недочеты в его деятельности.
БСРА строилось под сенью британских разведывательных служб, от которых тесно зависело. Организация развивалась рывками, без заранее продуманного плана.
Предоставленное самому себе и долгое время недосягаемое для контроля командования, БСРА привыкло принимать решения, касающиеся его деятельности во Франции, по собственному усмотрению.
Британские разведывательные службы всячески поощряли эту тенденцию, поскольку вышеупомянутая деятельность организации оказывалась в полной зависимости от них.
Покончив с ролью технического исполнителя, БСРА занялось очень широким кругом проблем, решение которых, ввиду его некомпетентности, должно было привести к тяжелым ошибкам: инциденты с маки Глиерского плато и заводами Берлие - лишь самые свежие примеры, подтверждающие сказанное. Сопротивление поэтому испытывает законную тревогу, ибо его безопасность и эффективность его действий могут оказаться под угрозой как рае накануне решающих операций. Пора рассеять эти опасения и ограничить деятельность БСРА функциями исполнителя".
Приложение Г
Факсимиле письма Рене Мейера (См. иллюстрации)
Приложение Д
Полковник де Шевинье относился к Сопротивлению с пренебрежением и неприязнью. Привожу выдержки из телеграмм, которые мне посылал Жорж Борис: "У меня состоялась долгая беседа с Жозефом из ФТП, бывшим инспектором, a ныне начальником ФФИ партизанского округа M (Бретань). Я встретил также Манюэля (заместителя начальника БСРА), возвратившегося из Бретани. От беседы с ними у меня осталось впечатление, что между Сопротивлением и военными существуют весьма натянутые отношения. Полковник де Шевинье, кажется, сделал все, чтобы восстановить против себя Сопротивление. Жозеф привез несколько вполне конкретных жалоб. Генерал Кёниг успокоил его, заверив, что все они будут рассмотрены. Поведение полковника де Шевинъе по отношению к Сопротивлению наводит на мысль, что он никогда в него не верил. На все ответственные посты он назначает офицеров старой армии, которые не принимали никакого участия в Сопротивлении, спокойно сидя на своих местах, и которых народ презрительно прозвал "нафталином", намекая на их мундиры, извлеченные из сундуков. Полковник де Шевинье пытается восстановить старые военные трибуналы для осуществления суда над предателями. Он хочет поставить ФФИ под контроль жандармов и, по существу, преследует цель полностью распустить ФФИ, как таковые. Он заявил Жозефу, что, как только оккупированная территория освобождается, ФФИ перестают существовать. Манюэлю же он заявил без обиняков: "Сопротивление мне осточертело".
Пьер Блок из министерства внутренних дел ответил Жоржу Борису: "Вашу телеграмму получил. В отсутствие д'Астье я показал ее некоторым членам правительства. Как и вы, они полагают, что необходимо как можно скорее положить конец деятельности полковника де Шевинъе. Де Мантон, в частности, считает, что надо настаивать, чтобы генерал Кёниг поскорее убрал полковника де Шевинье".
Приложение Е
Факсимиле пяти пунктов генерала де Голля. (См. иллюстрации)
Примечания
{1}Подпольная кличка д'Астье.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.