Боги и гиганты - [153]

Здесь, где вы стоите, находится центр сооружения и одновременно центр экспозиции. Только сейчас, после окончания строительства этих залов, мы реально обрели Пергамский алтарь. На совершенные архитектурные и скульптурные формы этого шедевра — одного из семи чудес древнего мира — сегодня устремлены глаза всех образованных людей на земле. Историческое значение Пергамского алтаря определяет его место среди других шедевров Античного отдела, его художественная ценность оправдывает расположение в самом центре комплекса музеев на острове. То, что завершенный в конце концов новый Пергамский музей находится по соседству с берлинским историческим, научным и художественным форумом и расположен между Немецким музеем и Музеем кайзера Фридриха, между музеями переднеазиатского и исламского искусства, рядом с Новым музеем Штюлсра и Старым музеем Шинкеля, недалеко от Университета, Государственной библиотеки и Государственного оперного театра, вблизи памятников Гегелю и братьям Гумбольдтам, — мы воспринимаем как символ. Мы видим, что круг ученых и друзей искусства вновь пополнился: о. и включил близких по духу людей. Они составляют теперь великое сообщество, которое не знает ни языковых, ни территориальных границ и образует идеальную мировую державу, где каждый может получить право гражданства.

Если мы, чувствующие себя связанными общей верой, стоим сейчас перед этим алтарем, который пергамские правители посвятили Зевсу, а создавшие его художники — гению искусства, то сами мы склоняемся перед силами творческого духа. Свободно поклоняться божеству, которое для многих еще непостижимо, — можно ли для этой цели найти более подходящее место, чем то, которое нас всех сегодня объединяет?

После того — как выступил Виганд, отметивший заслуги Карла Хуманна и коротко рассказавший о музее вообще, официальная часть торжественного собрания была закончена.

Теперь гости поднялись по ступеням лестницы к фризу Телефа и прошли вдоль стен и крыльев лестницы, чтобы своими глазами увидеть все то, о чем они уже столько читали.

Никогда раньше не видели они такой прекрасной скульптуры, никогда так не восхищались, как на этой неповторимой выставке. Англичане, которые задумали создать новую экспозицию скульптур Парфенона, поняли, что дальнейшие размышления по этому вопросу излишни.

Здесь они нашли нужный им образец. Французы говорили, что они в выигрыше по сравнению с подданными пергамского царя Эвмена II: тем приходилось обходить огромный алтарь, а они сейчас могут одним взглядом охватить весь памятник. Итальянцы, русские, греки убедились в том, что и Пергамский зал и Пергамский музей в целом — сооружения совершенно нового типа. Здесь почти ни одно пожелание не осталось невыполненным, здесь не только пытались, как в тысячах других музеев, познакомить современников с выдающимися произведениями античного искусства, но и достигли этой цели. Чувство восхищения этим совершенным памятником было настолько сильно, что сковывало всех посетителей, какими бы уравновешенными, опытными или даже равнодушными они ни были до входа в этот зал. Уже знакомая нам женщина ждала под милетскими рыночными воротами, пока не поредеет плотная масса собравшихся здесь людей. Потом она прошла в средний зал, в котором алтарь пергамских Атталидов — алтарь малоазийской Афины — сегодня, как и две тысячи лет назад, продолжает оставаться живым. Словно по велению судьбы, серые тучи апрельского неба над Берлином широко раздвинулись и лучи яркого солнечного света устремились через огромную стеклянную крышу на алтарь. Как из фонтана, брызнули струи золотого света.

Вот шатаются и падают побежденные гиганты, огромные, величественные и прекрасные даже в момент поражения, даже в час смерти. Алкионей, гибнущий от руки Афины, обращает свой последний вопль к навсегда потерянному для него миру. Этот вопль звучит, словно натянутая до предела струна виолончели. Гордо шествует отец богов, и складки одежды бьются вокруг его бедер, будто ревущий прибой южного моря обрушивается на медово-желтый утес. С вершины этого утеса доносится шелест старых оливковых деревьев, подобный светлым звукам скрипки среди грохота контрабасов. Вот Геката поднимает свой факел, и посетители слышат надрывный голос трубы. Проносится Магна Матер — великая мать богов — на скачущем во весь опор льве, и литавры выбивают глухую дробь. Конь Гелиоса встает на дыбы, и слышатся звуки деревянных духовых инструментов. А вот до слуха доносятся глухие постукивания хвостов змееподобных гигантов из группы Ареса. Тут же раздается арпеджио арфы, которое посылает богиня ночи, держащая наполненной змеями сосуд. Словно боевая труба, сверкают грудь, плечо и шлем Артемиды-воительницы. Громыхают литавры упорно сопротивляющегося Порфириона. Торс Аполлона с руками, широко раскинутыми в стороны, возникает как трехкратно повторенная, светлая, бесконечно чистая нота соль.

Куда еще повернуть голову, чтобы прислушаться, куда обратить свой взор? Повсюду музыка, со всех сторон встают прекрасные образы. Симфония Пергамского алтаря наполняет зал. Победоносная симфония. Свет одержал победу над тьмой. Культура над варварством. Боги над гигантами.