Боги Бал-Сагота - [124]

И застыл в тишине, чувствуя, как по спине у него забегали мурашки. Когда-то он уже лежал так, связанный и бессильный, глядя на высокую фигуру в черном халате, чьи желтые глаза сверкали на него из тени капюшона. Но этот человек был мертв – Харрисон сам видел, как его зарезал саблей обезумевший друз[72].

– Эрлик-хан! – вымолвил он и облизнул внезапно пересохшие губы.

– Ага! – ответил знакомый глухой голос, от которого у него когда-то шел мороз по коже. – Эрлик-хан, Повелитель мертвых.

– Ты человек или призрак? – спросил Харрисон.

– Я живой.

– Но я видел, как Али ибн Сулейман убил тебя! – воскликнул детектив. – Он разрубил тебе голову тяжелым клинком, острым, как лезвие бритвы. Он вложил в тот удар всю свою мощь, а он был крупнее меня. Твой капюшон распался надвое…

– И я, облившись кровью, почувствовал себя мертвецом, – закончил за него Эрлик-хан. – Но стальной шлем, который я ношу под капюшоном, спас мне жизнь, как спасал не раз и до этого. Страшный удар расколол его и пробил мне череп, вызвав сотрясение мозга. Но я выжил, и мои верные приверженцы, избежавшие клинка друза, вынесли меня по подземным туннелям, которые вели от моего дома. Так я избежал пожара. Но потом я еще несколько недель пролежал, как мертвец, пока не приехал мудрец из Монголии, вернувший мне чувства и рассудок. Зато сейчас я готов продолжить начатое с того места, где остановился, хотя многое придется изменить. Многие из моих бывших приверженцев забыли меня, и им придется заново узнать, кто здесь хозяин.

– Некоторые уже узнали, – проворчал Харрисон, вновь обретая хладнокровие.

– Верно. Нужно было подать несколько примеров. Один упал с крыши, другого укусила змея, третьего зарезали в темной аллее. Но затем пришлось заняться еще кое-чем. Джоан Ла Тур однажды предала меня, и она знает слишком много секретов, а поэтому должна была умереть. И чтобы она смогла вкусить ужас ожидания, я послал ей страницу из своей Книги мертвых.

– Твои мерзавцы убили Клека, – обвинил его Харрисон.

– Разумеется. Все телефонные линии в ее доме прослушиваются. Я сам слышал, как ты говорил с Клеком, поэтому-то тебя и не тронули, когда ты выходил из здания. Я знал, что ты сам ко мне придешь, и отправил своих людей захватить притон Шань Яня. Его пиджак ему больше не понадобится, так что один из ребят надел его, чтобы обмануть тебя. Клек каким-то образом узнал, что я вернулся, – эти доносчики и вправду не дураки. Но у него было время об этом пожалеть, прежде чем он умер от того, что ему проткнули грудь раскаленным стальным стержнем.

Харрисон ничего не ответил, и монгол продолжил:

– Твое имя я тоже вписал в книгу – как самого опасного противника. И еще потому, что ты обратил Али ибн Сулеймана против меня. Сейчас я восстанавливаю свою империю, но на этот раз она будет еще могущественнее. Сперва я укреплюсь на Ривер-стрит и создам политический аппарат, который завладеет всем городом. Люди в управлении даже не будут подозревать о моем существовании. Если их всех перебить, их легко сменят другие – те, кто окажется небезразличен к звону монет.

– Ты с ума сошел, – проворчал Харрисон. – Контролировать городские власти из притона на Ривер-стрит?

– Так и случится, – невозмутимо заверил монгол. – Я буду нападать, как кобра в темноте. Лишь те, кто мне подчинится, останутся жить. Мэр будет белым, и люди станут думать, что у него есть власть, но на самом деле править буду я, и я останусь невидимым. Таким человеком мог быть и ты, если бы оказался чуть умнее.

Монгол достал крупный предмет, который держал под мышкой. Им оказалась толстая книга с обложкой из эбенового дерева, скрепленная нефритовыми шарнирами. Эрлик-хан пролистнул черные, как ночь, страницы, и Харрисон увидел, что они исписаны багровыми буквами.

– Моя Книга мертвых, – проговорил монгол. – Многие имена из нее вычеркнуты. Еще больше добавлено после моего выздоровления. Некоторые могли бы тебя заинтересовать – например, имена мэра, начальника полиции, окружного прокурора, нескольких членов городского управления.

– После того удара ты, похоже, повредился мозгом, – прорычал Харрисон. – Неужели ты считаешь, что можешь заменить все управление, и тебе это сойдет с рук?

– Не только могу, но и сделаю это. Они умрут каждый по-своему, и мои люди займут их места. Не пройдет и года, как весь город окажется в моих руках, и никто не сможет мне помешать.

Харрисон лежал и наблюдал за странной фигурой, чье лицо было, как всегда, скрыто под капюшоном. От слов монгола детективу стало не по себе, и он уже не сомневался, что Эрлик-хан и в самом деле сошел с ума. Кровавые намерения этого мерзавца, все столь же ужасные, любому вменяемому человеку показались бы чересчур гротескными и невероятными. Но он еще и источал опасность, будто взбесившаяся кобра. Его чудовищный план был обречен на провал, но все равно – в руках монгола находилось слишком много жизней. И Харрисон, на которого город возложил обязанность защищать его от угрозы из Восточного квартала, лежал связанный и бессильный. Кипя от ярости, детектив разразился проклятьями.

– Бурлишь, как всегда, – презрительно усмехнулся Эрлик-хан. – Варвар! Полагаешься на пистолеты и ножи, пытаешься сокрушить империю голыми руками! Безмозглая рука бьет вслепую! Что ж, свой последний удар ты уже нанес. Слышишь, как пахнет рекой? Скоро она унесет тебя с твоими мечтами и стремлениями – все сольется с ее туманом.