Богдан Хмельницкий и его характерники в засадах и битвах - [5]
Несколько все еще плотных рядов активно отбивавшихся легких всадников медленно откатывались к панцирным хоругвям, между которыми уже были установлены готовые палить дробью и картечью десятки тяжелых орудий. Хмельницкий скомандовал и пешие полки Ивана Сулимы и Данилы Нечая быстро из фронта и через Рось двинулись вперед и чуть вправо, чтобы сжать фронт улан и не дать батареям поляков открыть убийственный огонь.
В сотне метров от польских укреплений, перед так и не получившими возможности открыть огонь и атаковать артиллерией и крылатыми гусарами начал вырастать вал трупов. Казаки Богуна слева, поддержанные залповой стрельбой полков Сулимы и Нечая с фронта, прорвались к панцирной коннице и с дикой отвагой ярости полетели на копья крылатых гусар, безуспешно стараясь проломить их стальную стену.
Над головами сцепившихся в смертном ужасе врагов, крепко державших окровавленное оружие, переливался искрящийся рой от молотивших воздух и тела сабельных ударов. Полки и хоругви противников перемешались и все рубили всех, и яростные боевые кони кусали друг друга и всадников, гроздьями падавших под их подкованные смертью копыта.
Потоцкий отдал вынужденный Хмельницким приказ, и тяжелая кавалерия непобедимая гордость Польской Короны, без необходимого обязательного разгона, несмотря ни на что, двинулась вперед, сдвигая к Роси бившийся перед нею несдвигаемый вал живых и мертвых. Тысячные лавины всадников с посеребренными крыльями за спиной, изначально мешавшими татарам набрасывать на кавалеристов арканы и вырывать их из седел, выбились за линию орудий и неотвратимо стали сдвигать к Роси полки бешено рубившихся казацких храбрецов. Сразу же за гусарами из лагеря двинулась вперед и тяжелая коронная мушкетная пехота из опытных жолнеров.
Богдан Хмельницкий все увидел и, наконец, немного перевел дух. Пятнадцать тысяч казаков сжатыми до крови зубами уже несколько часов, несмотря ни на что, держали фронт перед двадцатью пятью тысячами конных и пеших жолнеров, пока без помощи ждавших своего часа четырех тысяч татар Тугай-бея и шести тысяч хлопцев Кривоноса, готовых к засаде в Гороховой Дубраве. В линейном затяжном боестолкновении на малом участке фронта завязли все польские хоругви и у Потоцкого больше не было резервов, кроме военных слуг шляхты в опустевшем, наконец, лагере.
Под страшным напором тяжелой кавалерии, казацкие шеренги в кровавой пене медленно откатывались по всему фронту, но отступали, а не бежали завязнув в бою до невозможного предела. Под Богуном, Нечаем и Чарнотой убили лошадей, но все полковники отчаянно держали боевые линии своих геройских витязей, ни разу не разорвавшиеся в течение этих ужасающих утренних часов.
На холме с двумя запорожскими конными куренями за спиной стоял Богдан Хмельницкий и его трубный голос перекрывал неперекрываемый рев этой висевшей на волоске битвы. Он хорошо видел, что столпившиеся во множество сжатых рядов польские хоругви прорывают казацкий фронт на стыке с центром и левым флангом, почти там, где он этого ждал. За державшими линию боя казаками, сзади в низкой лощине, уже грозно стояло снятое гетманским приказом из центра, ставшего символическим, нетронутое рукопашной схваткой каре опытных реестровиков Михаила Кричевского, ожидая взмаха гетманской булавы Богдана, знавшего, что его витязи живыми не отступят ни перед кем. Хмельницкий, мертво сцепивший зубы, с лицом из камня, ждал панцирного прорыва, ждал и видел, как по всей линии ураганного ближнего боя все чаще и чаще под ударами страшных восьмикилограммовых палашей крылатых гусар падают его беззаветные рыцари.
За прорывавшейся тяжелой кавалерией уже выстроились смешавшиеся было до этого конные хоругви и их было намного больше, чем могло выдержать реестровое каре. Хмельницкий приказал, и пешие казаки усилили огонь по центру и на правом фланге, сковав боем коронную мушкетную пехоту, а справа, наконец, в тысячную атаку на левую сторону польского лагеря почти по болоту ринулись татары Тугай-бея. Стоявшие за панцирной конницей уланские хоругви снялись с места и покатились вдоль всей линии боя на перехват разгонявшейся и очень опасной в массовой атаке орды.
Хмельницкий попытался вытереть холодный пот, но не успел. Многотысячный железный клин крылатых гусар, слева и справа от которого яростно кипел ужасающий рукопашный бой, прорвал казацкий фронт. В реве почти случившейся победы, разлетевшиеся панцирные хоругви мчались в хлопский тыл, чтобы двумя крыльями ударить в его задние ряды и закончить, наконец, этот многочасовой кошмар.
Тысячи гусар с размаху влетели в приготовленный для них хмельницкий мешок. По бокам оставленного для крылатых коридора оказались валы и окопы, которые не смогли бы перескочить даже их великолепные железные кони, а справа от распластавшихся в полупобедном полете панцирных лав, почти под гетманским холмом, польские полки встречали передвижные фальконеты Ивана Ганджи.
Хмельницкий посмотрел в сторону невидимого в пороховом дыму Кричевского и на ближнего Ганджу, которые знали, что им делать. Первая шеренга каре из самых метких стрелков по неслышимой команде опустилась на колено и, как и стоявшая за ней вторая шеренга, приготовила мушкеты к залповому огню. Четыре задних ряда были готовы быстро перезаряжать ружья и передавать их вперед. Седьмая задняя шеренга с трехметровыми пиками уперла их концы в землю, чтобы в секунды прикрыть стрелков от возможного прорыва хоругвей. Копья шестой и пятой шеренги шалашами стояли сзади.
Крымский полуостров – «природная жемчужина Европы» – в силу своего географического положения и уникальных природных условий с античных времен являлся перекрестком многих морских транзитных дорог, соединявших различные государства, племена и народы. Наиболее известный «Великий шелковый путь» проходил через Крымский полуостров и связывал Римскую и Китайскую империи. Позднее он соединял между собой воедино все улусы монголо-татарской империи и сыграл значительную роль в политической и экономической жизни народов, населявших Европу, Азию и Китай.Таврика – таким было первое название полуострова, закрепившееся за ним с античных времен и, очевидно, полученное от имени древнейших племен тавров, населявших южную часть Крыма.
В своем рассказе московский историк Александр Андреев анализирует причины войн на примере великих побед Александра Македонского. Ганнибала и Юлия Цезаря. После анализа в каждом разделе помещена реконструкция главных битв трех знаменитых героев античности.Отдельная часть динамичного и простого рассказа посвящена истории возникновения оружия и армий.
Книга известных авторов А.Андреева и С.Шумова рассказывает о механизме работы государственной власти, причинах образования и распада великих империй (древней Греции и Рима, держав Александра Македонского, Чингисхана и Тамерлана, Персии и Турции). Особое внимание уделено государственной власти в России и США, проанализированы работы о государстве герцога Ришелье и Никколо Макиавелли, проведен анализ взаимоотношений мирового анархизма и государственности, описаны основные приемы манипуляции человеческим сознанием.Исторические параллели с ситуацией в современной России напрашиваются сами собой...
…Пройдет совсем немного времени после отчаянной борьбы Исполнительного Комитета “Народной воли” с самодержавием, и у миллионов подданных появится привычка к убийствам, организованная монархией. В Империи начнется война всех против всех, а потом одних против всех, а потом одного против всех, а потом почти всем, кто остался в живых, станет все равно, и это будет продолжаться множество лет почти до конца XX столетия российской истории. В начале XX века судороги издыхающей Империи сменятся конвульсиями, но никто ее не пожалеет и никто не спасет.
Биография Александра Грина, составленная А.Р. Андреевым из описаний и воспоминаний его родных, друзей, писателей и литературоведов.
Уже рубились на стене слева от воротной башни. Грозно шумели вокруг всей крепости, и яростный рев раздавался в тех местах, где отчаянно штурмовали атакующие. На стене появился отчаянный атаман, и городской воевода наконец понял, что восставшие уже взяли крепость, которую он давно объявил царю всея и всея неприступной. Три сотни дворян и детей боярских вместе с воеводой безнадежно отступали к Соборной площади, в кровавой пене теряя и теряя людей.Это был конец. Почти впервые народ разговаривал с этой властью на единственно понятном ей языке, который она полностью заслуживала.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.