Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне! - [23]

Мономаху вовсе не хотелось ехать к Олегу в гости. Он плевать хотел и на Владимира Святого, и на его мать. Но Святополку понравилась мысль о родовом гнезде. К тому же он считал, что нужно уважить дважды побежденного и смирившегося Олега. Поскольку слово великого князя было решающим, Мономаху пришлось подчиниться. Съезд было решено провести в Любече в следующем году.

А в это время в Западной Европе происходили удивительные события. Двадцать шестого ноября 1095 года на поле близ южнофранцузского города Клермона, где проходил церковный собор, папа Урбан II призвал к крестовому походу. В марте 1096 года, еще до победы русских воинов над Тугор-ханом, крестьяне, горожане, бедные рыцари, нищие и даже воры пошли к Великому Городу. Они забирали себе все, что считали нужным, потому что все Божье принадлежит Божьим воинам. Если на пути им попадались иудейские общины, они громили их и убивали иудеев, мстя им за распятие Иисуса. В конце года в путь отправилось уже крупное рыцарство, более тяжелое на подъем.

Но на Руси это никого не интересовало, кроме, может быть, купцов, торгующих с иноземными странами. Все были поглощены собственными заботами.

Любечский съезд

Любечский замок, принадлежавший теперь Олегу, был, однако, построен Мономахом в ту пору, когда тот был черниговским князем. Он стоял на крутом холме, до сих пор носящем название Замковой горы.

К замку можно было добраться по подъемному мосту, перекинутому через сухой ров. После того как гость проезжал и мост, и мостовую башню, он попадал в узкий проезд между двумя стенами. Бревенчатая дорога вела вверх по холму к главным воротам крепости. По этой дороге предстояло проехать всем князьям, собирающимся на съезд. К крепости примыкали две стены, ограждавшие дорогу.

По обеим сторонам ворот, где надо было спешиться, стояли две башни. За воротами начинался глубокий тоннель с тремя заслонами, преграждавший путь любому врагу. Пройдя все это, гость попадал в небольшой дворик; там находилась стража. Отсюда можно было подняться на стены, где имелись помещения с маленькими очагами, у которых обогревалась стража, а возле них маленький подвал с каменным потолком.

Слева от мощенной бревнами дороги был невысокий глухой забор, за которым располагалось много клетей-кладовых. Здесь находились и рыбные склады, и склады для вина и меда, где хранились сосуды, амфоры-корчаги.

В глубине двора стояло высокое здание – башня-вежа. Это отделенное от крепостных стен сооружение было, можно сказать, вторыми воротами и одновременно в случае осады становилось последним убежищем защитников замка. Этим вежа напоминала донжоны западноевропейских замков. В ее глубоких подвалах были ямы, хранившие зерно и воду.

Вежа соединила все пути в замке. Только через нее попадали и к кладовым, и к княжескому дворцу. В этой большой четырехъярусной башне жил боярин-огнищанин, управитель замка, чью жизнь закон охранял огромной суммой в восемьдесят гривен, что составляло четыре килограмма серебра. Огнищанин видел все то, что делается в замке и за его пределами; он управлял людьми в замке, и без его ведома нельзя было войти в княжеские хоромы. Поскольку Любеч не был столицей княжества и князь постоянно не жил в нем, возможности для воровства у огнищанина были неограниченные.

За вежей располагался парадный двор перед княжеским дворцом. На этом дворе был шатер для почетной стражи. Там же находился потайной спуск к стене.

Сам дворец представлял собой трехъярусное здание с тремя высокими теремами. Нижний этаж дворца разделялся на мелкие помещения. Здесь были печи, здесь была челядь, здесь хранились запасы. Второй этаж был княжеским. Здесь имелись открытая галерея для летних пиров и большая княжеская палата, которую украшали майоликовые щиты, а также рога оленей и туров. Именно в этой палате, где можно было поставить столы на сто человек, и предстояло собраться съезду.

На третьем этаже располагались опочивальни для князя, его семьи и его гостей.

В замке была небольшая церковь со свинцовой кровлей. Его стены состояли из внутреннего пояса жилых клетей и высокого внешнего пояса заборов. Плоские кровли жилищ служили заборам боевой площадкой, бревенчатые сходы прямо со двора замка вели на стены. Вдоль стен были вкопанные в землю медные котлы для кипятка, которым поливали штурмовавших врагов. Во дворце, в одном из складов и рядом с церковью, глубокие подземные ходы выводили в разные стороны из замка.

Съехавшиеся в замок князья обустраивались в отведенных им покоях и оживленно общались между собой. Некоторые из них не видели друг друга много лет.

Мономах неожиданно нашел себе задушевного собеседника в Васильке, князе теребовльском. Теребовль был незначительным городом в верховьях реки Серет. Допоздна они сидели вместе с Васильком и Мстиславом в покоях Мономаха, пили брагу и разговаривали.

Несмотря на молодость (ему не было и тридцати), Васильку было о чем рассказать. Два года назад, когда русские еще были в мире с половцами, он ходил вместе с Тугор-ханом и Боняком на Ромею поддерживать так называемого цесаревича Константина, называемого на Руси Девгеневичем (Диогеновичем). Тот выдавал себя за сына императора Романа Диогена и претендовал на ромейский трон. Император Алексей утверждал, что настоящий Константин пал в сражении под Антиохией, где и был погребен, но многие верили Девгеневичу. Тот был заключен императором в корсунскую тюрьму, бежал оттуда при помощи половцев и очутился в Великой степи, где легко набрал себе войско.