Богатыри времен великого князя Владимира по русским песням - [20]

У Ильи конь стоит, как гора лежат;

у стремени привязан Соловей-разбойник. Князь просит его посвистать по-соловьиному. Соловей отказывается.

Тогда князь просит Илью, чтоб он заставил Соловья посвистать по-соловьиному. Илья исполняет просьбу князя; Соловей слушается Ильи, засвистал, забил в ладони, зашипел и заревел, тогда:

Темны лесы к земле преклонилися,

Мать-река Смородина со песком сомутилася.

Потряслись все палаты белокаменны,

Полетело из дымолок (труб) кирпичье заморское.

Полетели из оконниц стекла аглицкия,

Еще князь-от стоит да в худой душе (чуть жив).

Князь просит Илью унять Соловья-разбойника. Илья стал унимать его по-своему, схватил за черные кудри, ударил о землю, кинул вверх выше наугольной башни и хлопнул его напоследок о сырой камень. Так погиб Соловей-разбойник. Илью повели слуги под руки, посадили его с краю стола и с краю скамьи (а не в большое место). Тогда сам Илья говорит: "Славный князь киевский и владимирский! дай мне оберучную чашу зелена вина в полтора ведра!" Несут чащу Илье; он берет одной рукой и выпивает одним духом. Ему кажется еще мало. "Дай, — говорит Илья, — еще чашу оберучную зелена вина в два ведра". Илья взял одной рукой чашу и выпил одним духом. Тут Илью маленько ошабурило, он хотел поладиться, поправиться и поломал дубовые скамьи и погнул железные сваи; а у князя было много гостей, бояре, купцы, богатыри. Илья Муромец поприжал их всех в большой угол. Князь говорит Илье: "Илья Муромец сын Иванович!

Помешал ты все места да ученыя,

Погнул ты у нас сваи да все железныя.

У меня промеж каждым богатырем

Были сваи железныя,

Чтоб они в пиру да напивалися,

Напивалися да не столкалися".

Князь, сверх того, просит Илью: "Изволь у нас попить, поесть, изволь у нашей милости воеводой жить". Но Илья отвечает:

Не хочу я у вас ни пить, ни есть,

Не хочу я у вас воеводой жить.

Он встал на ноги, он вынул шелковую плетку о семи хвостах с проволокой, он стал гостей поколачивать да поворачивать, бьет и сам приговаривает:

На приезде гостя не употчивали,

А на поездинах да не учествовала, —

Эта ваша мне честь не в честь.

Всех до единого избил Илья, не оставил никого на семена.

Еще царь-то в ту пору, да в то времечко

Собольей шубкой закинулся, —

Илья-то тут — и был, и нет, —

Нет ни вести, ни повести,

Ныне и до веку.

Из последних слов видно, что Илья скрылся куда-то, и тем оканчивается о нем песня, напоминающая своим окончанием сказание о Марке-кралевиче и Фридрихе Варбаруссе.

Кроме богатырей, о которых мы так подробно говорили, есть и другие богатыри того же Владимирова времени; о них говорится в "Сборнике" Кирши Данилова. Скажем и о них; но отдавать такой же подробный отчет об этих богатырях мы не считаем нужным, ибо особенности их не выдаются в тех, по крайней мере, песнях, которые дошли до нас; вероятно, все это нашли бы мы в тех песнях, которые нам неизвестны; намеки на другие песни или рассказы о богатырях встречаются и здесь. Из всех других песен "Сборника" К‹ирши› Д‹анилова› видно, как все витязи, все удалые молодцы съезжались со всех сторон "к городу Киеву, ко ласковому князю Владимиру", и не только витязи, но и бояре и купцы богатые, да и все, кого только манил Киев и князь его, Владимир Красное Солнышко.

К Владимиру едет богатый Дюк Степанович, в своем серебряном куяке и панцире, в золотой кольчуге, с своими стрелами драгоценными, из которых трем стрелам цены нет.

Потому тем стрелам цены не было:

Колоты они были из трость-дерева,

Строганы те стрелы во Новегороде,

Клеены оне клеем осетра рыбы,

Перены они перьецом сиза орла,

А сиза орла, орла орловича,

А того орла, птицы камския.

В ушах у каждой стрелы вставлено по драгоценному камню; подле ушей перевито аравийским золотом. Сам Дюк молод и красавец; все гости Владимира дивились, глядя на него, когда явился он среди них на пиру княженецком. В рассказе о Дюке Степановиче виден также намек: ибо Владимир, оскорбленный тем, что Дюк осудил его пировое угощенье, и приехав в его богатый дом с намерением (как можно догадываться) неприязненным, говорит Дюку:

Каково про тебя сказывали —

Таков ты и есть.

Ко Владимиру едет и Михаило-казарин, почти так же, как и Дюк, богато вооруженный:

А и едет ко городу Киеву.

Что ко ласкову князю Владимиру,

Чудотворцам в Киеве молитися

И Владимиру-князю поклонитися.

У Владимира на пиру сидит и Поток Михайло Иванович. Послал Потока Владимир настрелять ему гусей, белых лебедей, перелетных малых уточек. Поток не пьет ни пива, ни вина, молится богу и идет вон из гридни. Скоро садится Поток на доброго коня; только его и видели, как он за ворота выехал, а там

В чистом поле лишь дым столбом.

Исполнил Поток просьбу Владимира, настрелял птиц и хочет уже ехать от синего моря, — вдруг видит белую лебедь; она была через перо вся золотая, головка увита красным золотом и усажена скатным жемчугом. Взял Поток лук и стрелу, натянул лук,

Заскрипели полосы булатныя,

И завыли рога у туга лука.

И только что спустить было ему калену стрелу, как заговорила белая лебедь: "Не стреляй меня, Поток Михайло Иванович; я, может быть, пригожусь тебе". Лебедь вышла на берег и вдруг обернулась красной девицей. Поток воткнул в землю копье, взял за белые руки девицу, целует ее в уста. Красная девица согласилась выйти за него замуж, опять обернулась лебедью и полетела к Киеву. Поток, не мешкая, поскакал туда нее. Окончание этой песни напоминает известный рассказ из "Тысячи и одной ночи".