Богатство кассира Спеванкевича - [23]

Внезапно его осенила догадка… Какое счастье! Ему в его ужасном положении открылась внезапно одна непреложная истина.

Не дьявол, нет, само провидение послало ему «дядюшку», который то ли по глупости, то ли по жадности, а может, по причине каких-то серьезных разногласий в самой банде вовремя раскрыл ему всю игру. О Боже…

Что, если завтра, послезавтра, когда в кассу поступят наконец доллары, его и в самом деле охватит безумие и он… какой ужас… Ада тут же выдаст его бандитам, те ограбят дочиста и пристукнут, заманив в какую-нибудь дыру, а то еще отпустят на все четыре стороны, и это будет чудовищно, к тому же до нелепости, до ужаса смешно… Так, видимо, и должно было случиться. Еще вчера… Ах, лишь вчера он стал что-то подозревать… Предчувствия, признаки, опасения…

С самого начала, впрочем, было все ясно! Спеванкевич не выдержал и на углу Злотой улицы хлопнул себя по лбу. Он содрогнулся от ужаса перед тем, что могло произойти и что, безусловно, произошло бы, если б не этот глупый и вонючий, посланный ему провидением «дядюшка»…

Вон он стоит на трамвайной остановке, спиной к тротуару. Спеванкевич сам готов был заговорить с «дядюшкой» и от всего сердца поблагодарить его. Да еще описать всю историю в двух-трех словах, чтоб тому было о чем думать до конца своих дней, если он только тут же не повесится с отчаяния. Но Спеванкевич, прибавив шагу, прошел мимо. Однако минуту спустя позади него, справа, послышалось угрожающее бурчание:

— Я вам покажу… Так обчистить бедного человека может только нахал, плут, непорядочный кассир… Честное слово, я к самому директору пойду… Я скажу ему, какой вы кассир…

Спеванкевич обернулся и посмотрел противнику прямо в глаза, как ни в чем не бывало, с веселой издевочкой.

— Ты еще тут? Ладно…

Он потянул еврея за рукав лапсердака, сошел вместе с ним на мостовую и направился к полицейскому, который, как одержимый, размахивал руками в белых манжетах на углу Хмельной, пытаясь навести порядок на забитом автомобилями и пролетками перекрестке. Еврей вырвался и бросился в самую гущу движения. Он метался, замирал, возвращался и лавировал, потеряв голову, казалось обреченный попасть под колеса. Спеванкевич следил за ним с холодным удовлетворением. Тот, однако, пробился и исчез за углом.

Кассир миновал Главный вокзал и шел дальше, не ведая, куда несут его ноги. Шел он легко, точно какая-то сила, отталкивая его от земли, все влекла и влекла вперед. Лишь на углу Вспульной он заметил, что заметно ускорил шаг, и понял: он спасается бегством. Тогда он взял себя в руки и остановился. Зачем бежать? От кого?

Боже, Боже, что делать?.. Голова шла кругом. Словно брызги кипятка, кропил его страх. Он посмотрел по сторонам — где укрыться? Паника… Каждый прохожий был ему страшен: в каждом он подозревал одного из бандитов — ведь не мог же он знать их всех в лицо… Как теперь быть?

Он свернул направо на Вспульную и шел, едва владея собой, — испуганная лошадь, готовая вот-вот понести. Боже, что делать… И вдруг проблеск мысли и… какое облегчение! Он знал, что ему делать!

Ни-че-го. Забыть обо всем на свете, ни о чем не думать, и точка. Кто для него опасен? Кто и к чему его принудит? Ада потеряла над ним свою власть, он ощутил это еще ночью, а утром убедился уже окончательно. Промучился две-три недели в безумном вожделении, а сегодня объелся этой самой Адой до тошноты, и точка. Чтоб ее черти взяли!..

На углу Познанской кто-то потянул его сзади за рукав: Спеванкевич обернулся как ужаленный — ему казалось, что поблизости никого нет… Еврей в своих стоптанных штиблетах подкрался тихо как кот. Он был весь мокрый от пота, тяжело дышал и распространял вокруг себя отвратительное зловоние.

— В чем дело?!

— Они хотят обвести вас вокруг пальца… Уж вы мне поверьте! Почему бы нам не быть заодно?.. Пан кассир, вы имеете солидного компаньона — пополам! Мне половину и вам половину! А?!

Кассир замахнулся на него тросточкой, но «дядюшка» даже не дрогнул. Вытаращил свои красные глазищи и жарко дышал ему в лицо луком. Кассир молча двинулся вперед и, сделав несколько шагов, свернул неожиданно в ближайший двор. Огляделся и юркнул в узенькую дверь. Дверь с мрачным грохотом захлопнулась за ним сама собой. Спеванкевич очутился в темной, грязной уборной.

— Вы ничего не знаете! Я вам скажу все! Я вам такое скажу, за что заплатить стоит…

Кассир ужаснулся. Бессовестный еврей незаметно проскользнул и сюда — как призрак. Он что-то знает! Спеванкевичем овладело неодолимое жадное любопытство… Заколебался… Что делать? Как поступить?…

И вдруг он схватил еврея обеими руками за горло. Стал душить, трясти. Замоталась голова в просаленной бархатной шляпе, глаза вылезли из орбит. Спеванкевич швырнул старика в тёмный угол, где — он заметил это лишь в последнее мгновение — сидел кто-то, не подавая признаков жизни. Зато теперь там все задвигалось, заклубилось. Спеванкевич бежал. Он предусмотрительно бросился в противоположный угол двора и в несколько прыжков по черной лестнице, узкой и темной, взбежал на третий этаж. Он затаится, переждет, пусть «дядюшка» разыскивает его на улице… Спеванкевич остановился перевести дух, и в ту же минуту, дверь справа приоткрылась и в щелке показалась женская головка.