«Прерванная жизнь» родилась из этого малоприятного эмоционального фиаско: крушения идола, неожиданного, но так нужного исцеления прощением, и затем осознания того, что Чарльз Мартин появился на свет не только для того, чтобы прожить свою жизнь на футбольном поле. И… да, она родилась и из желания сыграть еще одну игру через одного из моих книжных героев. Ты, наверно, думаешь: «Ну да, Чарльз, Мэтью Райзин куда круче, чем ты». Верно. Он круче, но то был Божий дар мне.
Я исхожу из собственного опыта, когда говорю, что предложенное прощение – особенно когда оно незаслуженное – освобождает человеческое сердце от цепей, которые никакая другая сила не в состоянии даже поднять. Дейв простил меня, хотя имел все основания поступить иначе. В тот день в Таллахасси любовь сделала то, что не могла и никогда не сможет сделать ненависть.
Я облек это признание в слова, потому что не хочу сковывать сердце своего сына цепями, опутавшими когда-то меня самого. Чарли, если я могу дать тебе что-то как игрок, то пусть это будет такое пожелание: ты не связан ни моими, ни чьими-либо еще ожиданиями. Ты свободен любить эту игру. Отдаться ей полностью и без остатка. Надеяться, мечтать и добиться успеха, который превзойдет самый смелый полет фантазии. Ты свободен уйти от нее. Следовать своему призванию. Я не говорю, что это неважно. Важно и нужно, но это главное для тебя.
Слушай тот шепот, что говорит нечто такое: «Чарли, готов ли ты пойти за мной? Любишь ли ты меня так сильно, чтобы довериться мне?» Этот голос стоит того, чтобы его слушать. Иди туда, куда ведет Он. Он – Бог Пятничного Вечера. Он знает, куда тебе идти.
Чудо, величие и тайна футбола не в том, каких высот ты достиг в одиночку, а в том, кого ты привлек играть. Сердце футбола в хадле, а не в нарезке лучших моментов. Это верно и в отношении Мэтью Райзина, и в отношении Дейва, и меня, и в отношении тебя.
Но… это уже другая история. И писать ее тебе.
