Бог пороха - [5]

Кресло было перевернуто, на полу лежал паракоп без гимнастерки и с расстегнутым воротом, вытянутая рука не доставала до излучателя. Бледно-зеленая рубашка потемнела от крови. Лейтенант, не дотрагиваясь, внимательно его осмотрел.

— Жив еще, — сказал он. — Пуля или меч?

— Пуля, слышен запах кордита. — Тут Балл заметил лежащую на полу шляпу и обошел раненого вокруг. Уже входили два санитара с антигравитационными носилками, они с патрульными погрузили раненого. — Вот сюда посмотрите, лейтенант.

Лейтенант поглядел на шляпу. Это был серый фетр, с широкими полями, на верхушке четыре зазубрины.

— Четвертый Уровень, — сказал Балл. — Евро-Американский сектор.

Он поднял шляпу и заглянул внутрь. На ленте было золотыми буквами написано: «КОМПАНИЯ ДЖОН Б. СТЕТСОН. ФИЛАДЕЛЬФИЯ, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ». И чернилами от руки: «Капрал Кэлвин Моррисон, Пенн., полиция штата». И какой-то номер.

— Знаю я этих ребят, — сказал лейтенант. — Отличные парни, ничуть не хуже наших.

— Один из них оказался на долю секунды лучше одного из наших. — Балл достал портсигар. — Лейтенант, это дело может обернуться очень плохо. Пропавшего хватятся, и люди, которые его хватятся, служат в полиции, входящей в мировую десятку лучших в своей линии времени. Тут не пройдут объяснения для слабоумных, которые обычно сходят в Евро-Американском секторе. Этим людям нужны факты и вещественные доказательства И нам придется найти, где он вышел из транспортера. Человек, который умеет вытащить оружие быстрее паракопа, не пропадет бесследно ни в какой линии времени. Он там поднимет волну, которую нам придется успокаивать.

— Надеюсь только, он не вылезет в ближайшей линии времени и не явится в дубликат собственного участка, где как раз дежурит его дубликат с одинаковым пальцевым узором, — предположил лейтенант. — Вот тут бы и пошла волна.

…. — И в самом деле. — Балл подошел к ящику и вытащил регистрирующую ленту и фотопленку. — Ракету пока придержите, она мне потом понадобится. А этой историей я сам займусь. Беру под личный контроль.

* * *

Кэлвин Моррисон сидел на краю низкого обрыва, болтая сапогами, и жалел, что потерял шляпу. Где он находится, он знал точно: на обрывчике над дорогой, где они оставили машину, но под этим обрывом сейчас дороги не было, и никогда раньше не было. Здоровенный гемлок четырех футов у основания рос там» где должен был стоять фермерский дом, и не было ни следа каменного фундамента или сарая. Но приметы по-настоящему неизменные, вроде Бодд-Иглз на севере или горы Ниттани на юге, были точно там, где должны были быть.

Вспышку и затемнение можно счесть субъективными и отнести в графу недоказанного. Он был уверен, что причудливой красоты мерцающий Купол был на самом деле, как и овальный стол с приборной панелью и человек со странным оружием. И уж точно ничего субъективного не было в этом девственном лесу, где должны были быть поля фермы.

Ни на минуту Моррисон не усомнился в собственных ощущениях или в здравом рассудке; также не позволил он себе ругательств вроде «невероятно» или «невозможно». Необычайно — да, это точное слово. Он был вполне уверен, что с ним случилось нечто необычайное. Это необычайное делилось на две части. Первое: купол жемчужного света и то, что случилось внутри, и Второе: возникновение его в этом том же самом, но совершенно другом месте.

И в том, и в другом присутствовало нечто неправильное — анахронизм, и эти анахронизмы друг другу противоречили. Ничто из Первого не могло иметь места в 1964 году, а также, как подозревал Моррисон, еще несколько ближайших столетий. Ничто из Второго не могло иметь места в 1964 году, а также еще несколько предыдущих столетий. Трубка погасла, и какое-то время Моррисон забыл, что ее надо разжечь, вертя оба эти факта так и сяк. Потом он достал зажигалку, щелкнул колесиком, сунул зажигалку в карман, а карман застегнул.

Несмотря на то — нет, благодаря тому, что по настоянию отца он учился на пресвитерианского священника, Моррисон был агностиком. Агностицизм для него означал отказ воспринимать или отвергать что бы то ни было без доказательств. Кстати, неплохая философия для копа. Итак, он не собирался отвергать возможность машины времени, особенно когда его зашанхаили из своего времени в какое-то еще с помощью такой штуки. Где бы он ни был, а это не было двадцатое столетие, и вряд ли он в него когда-нибудь вернется. Это он принял сразу и окончательно.

Слезши с обрыва, он подошел к ручейку и пошел вниз по течению до слияния с потоком побольше — как он и знал, оно было недалеко. Сороки поднимали шум при его приближении. Дорогу перебежали два оленя. Небольшой черный медведь подозрительно посмотрел в его сторону и заспешил прочь. Если еще удастся найти индейцев, которые не будут швыряться томагавками до вопросов…

К броду у ручья спускалась дорога. На миг, и он это признал, у него захватило дыхание. Настоящая дорога, с колеями! И на ней — конские яблоки; самая красивая вещь, которую увидел он с момента попадания в это «здесь и сейчас». Это значит, что он все же не опередил Колумба. Будет, конечно, трудно представиться, но хотя бы можно будет сделать это по-английски. Может, он даже еще успеет поучаствовать в Гражданской дойне. Перебредя ручей, Моррисон пошел по дороге на запад, туда, где должен был располагаться Беллефонте.