Бог Непокорных - [54]

увидит Керстена, и тогда… и тогда…

— Эй!.. — Его бесцеремонно потрясли за плечо.

Керстен вскинулся, повернулся, дернулся в сторону от стоявшего рядом — все одновременно, в результате чего едва не упал со скамьи. Кошмар еще был с ним; дом со спящими солдатами, очаг, стол — все это казалось нереальным; он не мог понять, где та, жуткая фигура, один взгляд которой сулил беспредельные муки в самых ужасающих мирах Преисподней. Он с диким выражением смотрел на хмурого солдата, который его разбудил.

— Вы кричали во сне, — буркнул солдат, отходя.

Керстен затравлено огляделся, ожидая, что нереальный мир вот-вот исчезнет, а на смену ему придет мир настоящий, до предела насыщенный силой, ужасом и болью. Но ничего не происходило. Кошмар отступал, а дом и спящие люди не торопились исчезать. Посидев еще немного, он встал и на общем ложе вдоль стены занял место, освобожденное очередным солдатом, отправленным в караул. Укрылся краем большого одеяла, поджал ноги и замер. Его трясло. Спать больше не хотелось. Спустя час или два он, впрочем, все же задремал, но, по счастью, кошмар не возвращался, он видел обычные беспокойные мутные сны, которые забывал сразу же, как только они кончались. Спал он недолго, и вскоре был разбужен Мейкаром.

— Вставай. Северяне уходят.

Керстен кое-как продрал глаза, обулся, застегнул плащ и вышел наружу. Уже рассвело, и метель утихла. Защитники замка столпились на стенах — даже женщины забрались посмотреть, что просходит. Керстен поднялся по лестнице, и понял, что Мейкар прав — энтикейцы сворачивали лагерь, это было видно с первого взгляда. Бросив лестницы и таран, они собирали палатки и шатры, сделали лошадей, паковали поклажу… Поклажу?.. Керстен прищурился.

Увесистые тюки, замотанные в плащи. Что это?.. Неужели тела? Но откуда — столько?.. Во время первого штурма Орден потерял убитыми лишь двух или трех человек. Даже если в эту ночь скончалось от ран еще несколько, это не объясняло, что случилось с еще тремя десятками человек.

Орденцы перемещались по лагерю, и потому посчитать точное их количество было трудно, но теперь, когда Керстен предположил, что они увозят с собой трупы, он обратил внимание, что живых, действительно, ощутимо меньше, чем было вчера или позавчера. Затем, во время приторачивания очередного груза к очередной вьючной лошади, узлы развязались и наружу вывалилось мертвое тело с темным пятном в районе груди — и тогда Керстен понял, что не ошибся.

Убил ли орденцев таинственный Безликий, спасший их штуры два дня назад, или же в лагере энтикейцев поработал кто-то еще — они так и не узнали. Версия с вмешательством Безликого выглядела наиболее вероятной, поэтому на ней и остановились. Мейкар настаивал на том, чтобы ударить по уходящим и тем окончательно добить их, но стороников его идея отыскала немногих. Представив новое столкновение с кем-нибудь вроде того бородача на стене, который за считанные секунды убил двух человек и, как пушинку, отшвырнул от себя Мейкара, Керстен мысленно содрогнулся. Нет, с Орденом следовало воевать лишь имея подавляющее численное превосходство, либо действуя хитростью — столкновение же на более-менее равных условиях после всего, что они видели за последние дни, выглядело настоящим самоубийством. У дераншальцев на данный момент было преимущество в числе, но незначительное — если же исключить вооруженных слуг, то бойцов под командованием Рейера получалось даже меньше, чем орденцев, возвращавшихся в Йонвель. Рейер запретил сыну преследовать уходящих — он считал, что следует дождаться подмоги из Тейфа или армии из Тонсу, и тогда нанести удар по врагам. Мейкар возражал, что подмоги можно ждать месяцами, но так и не дождаться — а действовать следует, особенно с учетом того, что им покровительствуют сверхъестественные силы.

— Нет, — повторил старый барон. — Ты еще пощиплешь их караулы, но позже. Сейчас их еще слишком много и они ждут нашей атаки. Я бы на их месте — ждал.

Глава 11

Я плыл во мгле Бездны Нингахолп, Бездны Осужденных, приняв форму шестикрылого змея. Из моего вытянутого тела, частично овеществленного, частично — состоящего из теней, вырастали многочисленные отростки, часть из которых заканчивалась змеиными головами. Их зубы сочились ядом, а глаза беспрестанно высматривали добычу. Мне нужно было тут кое-что отыскать; кое-что важное, необходимое для возвращения к жизни наиболее прямолинейного и бескомпромиссного из моих братьев. Благодаря Кукловоду мы нашли его аватару — осколок соборной личности бога, ведущий от воплощения к воплощению призрачную самостоятельную жизнь, потерянный, одинокий, томимый ощущением недоступного смысла жизни и утраченной цельности. Этот смысл и эту цельность он пытался отыскать — по-своему — точно также, как когда-то искал их я, не понимая, что ищу. Моя последняя жизнь была беспрестанной беготней по миру: из Хальстальфара в Ильсильвар и Хеплитскую пустыню, обратно в Хальстальфар, путешествие на юг, в Алмазные Княжества, и еще дальше, вплоть до Яала, и обратный путь на север — который начался как кошмар, а завершился моей смертью; но лишь умерев как Льюис Телмарид и родившись заново как Отравитель, я понял, что все это было лишь длинной и извилистой дорогой к самому себе. К себе-настоящему.