Бог Непокорных - [19]

— Костюм для тебя у меня найдется, — вкрадчиво пообещал Маэнгель.

Она хотела вновь отказаться, но потом подумала, что, с учетом того, что Маэнгель сегодня ей показал, он определенно заслуживает небольшого поощрения. Поощрение можно было бы отложить и на другой день, но завтра должен прибыть граф Одеран и неизвестно, будет ли у них возможность надолго уединиться.

— Посмотрим… — Тиэнна изобразила задумчивость. — Может быть, и приду. Если не передумаю.

Улыбка Маэнгеля стала шире, он чуть сильнее сжал ее руку, а затем отпустил и ушел собираться.

* * *

…Спустя пять часов Тиэнна — полностью обнаженная, если не считать черные обтягивающие сапоги, доходившие до середины бедра, черные же перчатки длинною до плеч и темный корсет — сидела, непристойно раздвинув ноги, в кресле в кабинете Маэнгеля, а сам хозяин кабинета, также голый, с лицом, закрытым кожаной маской, с руками, связанными за спиной, с ошейником на благородной графской шее (его благородного родителя, без сомнения, хватил бы удар, если бы он это увидел), стоя на коленях, униженно вылизывал сапог Тиэнны.

Тиэнна поигрывала стеком и слегка скучала.

— Ничтожество, — с отвращением сказала она, больно тыкая в грудь Маэнгелю острым кончиком сапога. — Смотреть на тебя противно.

Взгляд мужчины (маска оставляла открытым глаза и рот, кроме того, в ней были две щели на уровне носа, через которые можно было дышать) стал похож на взгляд побитого щенка. Он постарался лизнуть сапог еще раз, но неудачно, поскольку Тиэнна устраивала его в этот момент поудобнее.

— Ты ни на что не способен.

— Да, госпожа… — Прошептал Маэнгель.

— Как только на свет мог появиться такой слизняк? — Задумчиво произнесла Тиэнна, как будто бы ни к кому конкретно не обращаясь.

— Не знаю…

Она быстро наклонилась вперед и безжалостно хлестнула его стеком — раз, другой, третий — оставляя на коже Маэнгеля багровые полосы, а кое-где — и мелкие капельки крови.

— «Не знаю, ГОСПОЖА»! — Рявкнула она. — ГОС-ПО-ЖА!

— Простите, госпожа.

— Какой же ты все-таки кретин. Элементарных вещей запомнить не в состоянии.

Убожество. Ты должен был родиться в хлеву. Там тебе самое место.

В глазах Маэнгеля теснились отчаянная мольба и бесконечное обожание.

Протянув руку, Тиэнна взяла мужчину за волосы и сжала пальцы. Ноздри Маэнгеля раздувались от возбуждения и боли.

Она увлекла его голову к себе, заставив сначала вылизывать внутреннюю сторону бедер, а затем влагалище. Последним Маэнгель, по ее мнению, занялся слишком восторженно и бурно, за что был отстранен и безжалостно отхлестан по щекам. После чего ему было позволено продолжить.

* * *

…Спустя еще полчаса они, усталые, но довольные, пили красное шеманское вино, и неспешно разговаривали. Черный сапоги и перчатки все еще были на Тиэнне, она поленилась их снимать, однако, поскольку Маэнгель был избавлен от ошейника, это означало, что игра окончена, и сейчас они — просто хорошие друзья, а не любовники.

На столе лежало несколько свитков и книг — развернув один из них, Тиэнна увидела схему странного устройства, внешне напоминавшего шар, обрамленный металлическими ветвями, две из которых, судя по их форме, явно предназначались для переноски и удерживания на весу всей этой конструкции. Шар, предположительно стеклянный, был не сплошным — внутри него, если Тиэнна правильно поняла схему, должны были находиться шары поменьше, линзы и призмы.

Металлические ветви, утончаясь и множась, пронизывали внутреннее пространство шара. Она спросила Маэнгеля, что это, и он сказал, что этот прибор называется??? сфера пустоты.

— Возможно, ты помнишь по урокам философии в Университете Школу Пустоты?

Тиэнна кивнула.

— Чудики, которые считают, что ничего нет. Путь к истине лежит через отрицание, поскольку положительные утверждения не могут вместить ее… или что-то в этом роде.

— Да, все так. По их мнению все, что есть — не более, чем вибрация, пронизывающая пустоту; когда вибрация исчезнет, все вернется к своему изначальному состоянию. Обычная философская школа с большим самомнением, у нас таких десятки. Большинство ее адептов занимались тем же, чем и все остальные: регулярными медитациями и бесконечными философскими спорами с адептами соседних школ. Но там нашелся один мастер, который решил подтвердить истинность их философии на деле. В юности он был знаменитым алхимиком и чародеем… Лавек Ханлед — возможно, ты слышала о нем?

Тиэнна сделала неопределенное движение головой. За свою жизнь она слышала слишком много имен и не была уверена, что слышала то, которое назвал Маэнгель.

— Стихии могут быть разбиты на пары, которые уравновешивают друг друга, — продолжал молодой граф. — Огонь и Вода, Земля и Воздух, Свет и Тьма, Жизнь и Смерть… и так далее. Чем дальше они друг от друга, тем лучше; если же их сблизить, то противоположные их свойства вступят в борьбу и уничтожат друг друга. С помощью астральной алхимии Лавек сумел выделить процесс взаимоуничтожения стихий как некую особую энергию, новый, отдельный элемент — а точнее, элементы, поскольку не-Огонь был не совсем такой же формой пустоты, что, например, не-Свет или не-Жизнь. Обладая вывернутыми наизнанку Стихиями, Лавек стал искать способы проникнуть еще глубже; одного отрицания ему показалось мало — поскольку, согласно философии его школы, все имеет единую основу, Лавек попытался обнаружить в этих анти-Стихиях нечто общее, отрицая теперь уже их. Получилось двойное отрицание: на первом этапе Лавек уничтожал существование вещи, а на втором — уничтожал ее несуществование, образующееся в результате ее исчезновения.