Бог не любовь: Как религия все отравляет - [81]

Вопрос об отношении церкви с немецким национал-социализмом значительно сложней, но и здесь картина не получается особенно радостной. Несмотря на то, что движение Гитлера также исповедовало антисемитизм и антикоммунизм, Ватикан понимал, что нацизм представляет угрозу и власти церкви. Во-первых, он был квазиязыческим феноменом, в перспективе стремившимся заменить христианство псевдонордическими ритуалами и зловещими расовыми мифами, основанными на сказке об арийском превосходстве. Во-вторых, он призывал к истреблению инвалидов и душевнобольных и довольно рано начал применять эту политику не к евреям, а к немцам. К чести церкви следует сказать, что немецкие священники сразу же осудили эту гнусную евгенику.

Но если бы его действиями руководили этические принципы, Ватикану не пришлось в течение последующих пятидесяти лет тщетно оправдываться и извиняться за свою пассивность и бездействие, заслуживающие всяческого презрения. На самом деле «пассивность» и «бездействие» здесь, возможно, не самые удачные слова. Решение ничего не предпринимать — это сознательная политика. Позицию церкви, к сожалению, легко описать и объяснить с точки зрения «реальной политики», целью которой была не победа над нацизмом, но примирение с ним.

Свое первое дипломатическое соглашение 8 июля 1933 года, через несколько месяцев после захвата власти, правительство Гитлера заключило именно с Ватиканом. В обмен на сохранение контроля над обучением детей немецких католиков, прекращение нацистской пропаганды, обличающей жестокое обращение с детьми в католических школах и приютах, и другие привилегии для церкви, Святой престол приказал Католической центристской партии самораспуститься и без лишних церемоний запретил католикам проявлять любую политическую активность по любому вопросу, который режим сочтет закрытым для обсуждения. После того, как церковь подписала эту капитуляцию, на первом же совещании своего кабинета Гитлер объявил, что новое положение вещей имеет «особую важность в борьбе с международным еврейством». Он не ошибся. И если он сам не верил собственному везению, его вполне можно понять. Двадцать три миллиона католиков Третьего рейха, многие из которых проявили огромное личное мужество, пытаясь остановить победное шествие нацизма, теперь были обескровлены и нейтрализованы как политическая сила. Их собственный Святейший Отец, по сути, приказал им отдать все худшему кесарю в истории человечества. С того момента нацисты получили постоянный доступ к приходским книгам, с помощью которых выявлялись те, кто, по Нюрнбергским расовым законам, был недостаточно «расово чист» и потому не имел шансов пережить бесконечные преследования.

Среди кошмарных последствий этой моральной капитуляции был параллельный нравственный коллапс немецких протестантов. Стремясь не допустить особого статуса для католиков, они опубликовали собственное соглашение с фюрером. Ни одна протестантская церковь, однако, не зашла так далеко, как католические иерархи, постановившие ежегодно праздновать день рождения Гитлера 20 апреля. В этот знаменательный день, по распоряжению папы, берлинский кардинал регулярно передавал «самые теплые поздравления фюреру от имени всех епископов и епархий Германии». Пожелания счастья сопровождались «истовыми молитвами, что обращают к небесам со своих алтарей немецкие католики». Приказ папы исполнялся неукоснительно.

Справедливости ради надо сказать, что эта постыдная традиция родилась лишь в 1939 году, когда папа в Риме сменился. Папа Пий XI всегда испытывал глубочайшее подозрение к гитлеровскому государству и его очевидной способности творить страшное зло. (Во время первого визита Гитлера в Рим, к примеру, Святейший Отец демонстративно удалился из города в папскую резиденцию в Кастель Гандольфо.) Однако больного и дряхлого Пия XI на протяжении всех 1930-х годов переигрывал его же госсекретарь, Эудженио Пачелли. Есть все основания полагать, что Его Святейшество подготовил, по крайней мере, одну энциклику, выражающую некоторую обеспокоенность бедственным положением евреев Европы, но Пачелли не дал ей хода, поскольку имел другие планы. Сегодня Пачелли известен нам как папа Пий XII, занявший престол после смерти своего бывшего начальника в 1939 году. Через четыре дня после своего избрания Коллегией кардиналов Его Святейшество направил в Берлин письмо следующего содержания:

Блистательному Адольфу Гитлеру, Фюреру и Канцлеру Германского Рейха!

Начиная Наш Понтификат, желаем заверить Вас, что, как и прежде, преданы делу духовного здоровья немецкого народа, вверенного Вам… В те долгие годы, что Мы провели в Германии, Мы делали все, что в Нашей власти, для установления гармоничных отношений меж Церковью и Государством. Теперь, когда обязанности, сопряженные с Нашей должностью пастыря, расширили Наши возможности, тем более ревностной будет Наша молитва о достижении этой цели. Да будет отпущено немецкому народу процветание и прогресс во всякой деятельности!

Через шесть лет после этого послания, безнравственного и бессодержательного, некогда процветавший, цивилизованный немецкий народ глядел по сторонам и не видел вокруг камня на камне, а безбожная Красная Армия подступала к Берлину. Но я завел речь об этой смене вех по другой причине. Католикам положено верить, что папа есть викарий Христа на земле и хранитель ключей святого Петра. Разумеется, они вольны верить и в это, и в то, что бог решает, когда закончить правление одного Папы или (что более важно) начать правление другого. В таком случае они должны верить в божье благоволение на смерть антинацистского папы и восшествие на престол пронацистского папы за несколько месяцев до вторжения Гитлера в Польшу и начала Второй мировой войны. Пожалуй, еще можно закрыть глаза на то, что 25 % эсэсовцев в той войне были практикующими католиками, и что ни одному католику не пригрозили отлучением от церкви за участие в военных преступлениях. (Йозефа Геббельса, правда, все-таки отлучили, но это случилось раньше, к тому же он как-никак совершил более страшный проступок: женился на протестантке.) Ни в людях, ни в их институтах нет совершенства, кто же спорит. Но нет и более наглядного доказательства того, что священные институты созданы человеком.