Бог, король и дамы! - [38]
— Хотите, я пошлю слуг с палками и они его как следуют поколотят? — предложил Жорж-Мишель, искренне досадуя, что так глупо проговорился. — А если это доставит вам удовольствие — вы сможете даже полюбоваться на спектакль…
Жанна быстро отвернулась, желая скрыть краску на щеках. Не заметивший румянца дамы юный граф весьма превратно понял это движение.
— Ну, хорошо, я обращусь к королеве-матери и попрошу… повесить негодяя… — выдвинул новое предложение молодой человек.
При одном упоминании королевы Екатерины глаза Жанны расширились от ужаса. Красавица испуганно всплеснула руками и воскликнула:
— Нет! Только не это!
— Вот и я тоже говорю, не надо, — подтвердил юный граф, обрадованный, что «его Анжелика» оказалась добра и великодушна. — Я видел, как вешают — бр! Вы не поверите, моя дорогая, но повешение так уродует человеческое лицо! Когда я впервые такое увидел, то сразу понял, почему виселица — для простолюдинов и этих… ну тех, кто осужден на позорную казнь…
Жанна заломила руки и опустилась на подушки, лихорадочно пытаясь сообразить, как быть. Она не хотела замуж за Фоканбержа, она не хотела огласки, она только хотела избавиться от двух надоевших ей мальчишек. И прокляни ее Господь, если она этого не сделает!
— Что ж, шевалье, я вижу, вы не желаете меня защищать… — со слезами в голосе произнесла дама.
— Да нет же… я вовсе не…
— Нет-нет, не надо оправдываться, мой Ролан, я ничего от вас не требую, ничего не прошу. Пусть этот человек и дальше разгуливает по Лувру… Пусть он и дальше будет палачом мой чести! — воскликнула Жанна.
— Но я вовсе не ревную вас к прошлому, — попытался успокоить даму шевалье.
— К прошлому? К прошлому?! — почти радостно вскричала красотка. Слова мальчишки неожиданно подсказали ей, как выпутаться из ситуации и дама мягко отстранила Жоржа-Мишеля. Гордо выпрямилась. — Что вы знаете о моем прошлом, Ролан? Да, друг мой, мы, женщины, несчастнейшие существа на свете, — патетично начала Жанна, возвращаясь к монологу уже произнесенному ею перед Фоканбержем. — Вы попрекнули меня мои прошлым, мой паладин, — Жорж-Мишель открыл было рот, дабы опровергнуть скоропалительное утверждение, но Жанна прижала палец к его губам. — Вы меня попрекали, — повторила она, — однако в моем прошлом нет ничего позорного. Сейчас я расскажу вам свою историю и вы сами сможете судить, достоин ли этот человек снисхождения и прощения.
Жанна помолчала, устремив скорбный взор куда-то вдаль и смиренно сложив руки на коленях.
— Четыре года назад, — тихо заговорила дама, — когда мне было столько же лет, сколько теперь вам… — Где-то на задворках сознания шевалье возникла мысль, что если к шестнадцати годам прибавить четыре, то результат никак не будет соответствовать двадцати восьми — возрасту дамы. Однако… Мысль возникла и исчезла. — Я была юна и наивна и даже не предполагала, сколь жестока может быть жизнь. Господин де Монморанси, старший сын коннетабля, добивался моей руки и я дала согласие на брак. Мне казалось, что я люблю Франсуа, хотя теперь я понимаю, что это была не любовь, а только мечта о любви. Боже мой, Ролан, первое движение сердца так наивно, так бесцветно… Я молю Всевышнего, чтобы ваша любовь ко мне была не первой вашей любовью — может быть, тогда я смогу быть уверенной, что вы любите меня хотя бы чуть-чуть…
Шевалье Жорж-Мишель растроганно обнял Жанну. Дама мысленно улыбнулась.
— Франсуа опасался крутого нрава коннетабля и потому предложил мне вступить в тайный брак, уверяя, будто должен постепенно подготовить отца к своему выбору. Я согласилась. Мы обвенчались… и в моей жизни почти ничего не изменилось. Я редко виделась с супругом. Эти злосчастные войны, увлечение Франсуа охотой, обязанности при дворе заставляли моего мужа проводить много времени вдали от дома. Я не жаловалась. Я ждала, пока моему супругу не будет угодно объявить о нашем союзе. Увы! Страх Франсуа перед отцом был не напрасен. Коннетабль узнал о нашем браке и пришел в ярость. Он нанял этого негодяя, графа де Фоканберж… Вы называете его деревенщиной, мой паладин, но к чему этому человеку учиться манерам? Он и так умеет выполнять волю своих нанимателей.
— Что же он сделал? — робко спросил Жорж-Мишель.
— Он приехал будто бы с письмом от Франсуа и сразу же стал оказывать мне знаки внимания, преследовать влюбленными взглядами, делать признания… Я старалась дать ему понять, что подобное поведение неуместно. Поверьте, Ролан, я вовсе не пытаюсь ставить это себе в заслугу. В те времена мне было нетрудно сохранить добродетель. Хотя мой супруг и сделал меня женщиной — он был не тем человеком, чтобы пробудить во мне страсть. Только вы… только вы сделали меня счастливой… — Жанна отвернулась, словно пыталась скрыть краску на щеках. Юный граф, потрясенный сдержанным признанием и явным смущением красавицы, принялся шептать на ухо дамы какие-то глупости, называть ее птенчиком и цветочком. Наконец красавица справилась со смущением и продолжила рассказ. — Я потребовала от графа удалиться и более не тревожить мой покой. Он уехал. Но уехал не с пустыми руками. Негодяй подкупил мою горничную и она выкрала у меня платок, подаренный мужем перстень и бант с моей рубашки. Все это граф предъявил коннетаблю как доказательство моей измены. Он поклялся моему супругу, будто я отдала ему эти вещи на ложе любви… в порыве страсти… И Франсуа… поверил…
Второй роман трилогии «Виват, Бургундия!» (текст, иллюстрации эпохи). Герои первого романа встречаются через 4 года. Они стали старше и вступают в пору зрелости. Им предстоит понять, что каждое их действие и даже слово оказывает влияние на судьбы тысяч и тысяч людей. Каким образом они распорядятся оказавшейся в их руках властью?
Роман-антиутопия о том, как воспользовавшись гениальным открытием, США обрели новое пространство, где начали строить неорабовладельческое общество. И хотя автор утверждает, что данная история является авторским вымыслом и всякие совпадения с фактами и реальными людьми являются случайными, похоже у американцев всё получилось. В центре повествования судьба юноши ставшего рабом или, как "политкорректно" их именуют, "питомцем", сменившего нескольких хозяев и похоже вполне принявшего свою судьбу. Иллюстрации подобраны автором.
Рассказ из истории альтернативного мира о том, как страх божий вселился в беззаконного барона Алибо.
В четвертый том собрания сочинений Р. Сабатини вошли романы «Меч ислама» и «Псы Господни». Действие первого из них приходится на время так называемых Итальянских войн, когда Франция и Испания оспаривали господство над Италией и одновременно были вынуждены бороться с корсарскими набегами в Средиземноморье. Приключения героев на суше и на море поистине захватывающи. События романа «Псы Господни» происходят в англо-испанскую войну. Симпатии Сабатини, безусловно, на стороне молодой и более свободной Англии в ее борьбе с притязаниями короля Филиппа на английскую корону и на стороне героев-англичан, отстаивающих достоинство личности даже в застенках испанской инквизиции.
Эта книга – увлекательное путешествие через культурные слои, предшествовавшие интернету. Перед читателем предстает масштабная картина: идеи русских космистов перемежаются с инсайтами калифорнийских хиппи, эксперименты с телепатией инициируют народную дипломатию и телемосты, а военные разработки Пентагона помогают создать единую компьютерную сеть. Это захватывающая история о том, как мечты о жизни без границ – географических, политических, телесных – привели человека в идеальный мир бесконечной коммуникации. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Библиотека проекта «История Российского государства» — это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков. Иван Дмитриевич Якушкин (1793–1857) — один из участников попытки государственного переворота в Санкт-Петербурге в 1825 году. Он отказался присягать Николаю I, был арестован и осужден на 25 лет каторжных работ и поселение. В заключении проявил невероятную стойкость и до конца сохранил верность своим идеалам.
Известный британский ученый профессор Джон Перри представляет историю европейских географических исследований и открытий, развития торговли и поселений за пределами Европы с начала XV до конца XVII века. Это была эра, когда Европа открывала для себя мир за пределами своей территории. Она началась с Генриха Мореплавателя и португальских путешествий и закончилась 250 лет спустя, когда «разведка» была почти завершена. Профессор Перри рассматривает политические, экономические и религиозные стимулы, побудившие европейцев к исследованиям и завоеваниям, а также анализирует природу и проблемы их поселений на колонизированных землях.
Средневековая Восточная Европа… Русь и Хазария – соседство и непримиримая вражда, закончившаяся разрушением Хазарского каганата. Как они выстраивали отношения? Почему одна страна победила, а вторая – проиграла и после проигрыша навсегда исчезла? Одна из самых таинственных и неразрешимых загадок нашего прошлого. Над ее разгадкой бьются лучшие умы, но ученые так и не договорились, какое же мнение своих коллег считать общепринятым.
Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.