Бог, король и дамы! - [186]

Впрочем весть о предстоящей помолвке Смиральды сразила пажа больше жалоб герцогини. Временами Александру казалось, что цыганка обнаглела настолько, что решила обманом втереться в благородную дворянскую семью, а уже через мгновение королевский паж тешил себя предположениями, будто обезумивший от любви Рабоданж разыграл комедию, дабы обмануть короля, двор и семью и жениться на понравившейся ему уличной девке. Последнее предположение было не таким уж и безумным, и после некоторых колебаний Александр решил посетить праздник. Да и мог ли любимый паж короля и подопечный графа де Лош пропустить главное событие двора?

Подписание необходимых документов проходило с должной торжественностью и благопристойностью, а в поздравлениях гостей сквозила неприкрытая зависть — к Смиральде, если поздравительницей была дама, и к Рабоданжу, если поздравителем был шевалье. Впервые сняв траурное платье, цыганка была чудо как хороша, и ни один шевалье с вожделением пожирал красавицу взглядом, недоумевая, почему счастье досталось не ему, а другому. Пожалуй, невесту можно было упрекнуть лишь в одном, и Анриетта не поленилась громким шепотом сообщить Александру, что у «этой Воброт» слишком смуглая кожа. Удовлетворив таким образом свое самолюбие, герцогиня уже собиралась поздравить чету, когда граф де Лош остановил кузину.

С неопределенной улыбкой окинув взглядом самозванку, Жорж-Мишель сердечно поздравил шевалье, а затем посочувствовал жениху, так и не успевшему познакомиться с будущей тещей и падчерицей. Александр побледнел, неожиданно угадав, что должно последовать дальше. По лицу Рабоданжа скользнула тень, но через пару мгновений морщины на лбу жениха разгладились, а лицо просветлело. Рабоданж сообразил, что иметь падчерицу много лучше, чем пасынка, и в любом случае именно он будет распоряжаться рукой и приданым девчонки. Лицо шевалье расплылось в улыбке и с простодушием, вполне способным поспорить с сердечностью графа де Лош, Рабоданж сообщил присутствующим, что с нетерпением ожидает того момента, когда сможет прижать к груди будущую матушку и дочь. Жорж-Мишель кивнул.

— Я угадал ваше желание и счастлив, что могу преподнести вам подарок, — любезно сообщил граф. — Столь дорогие для вашего сердца особы здесь. Впустите, — возвысил голос шевалье. И что-то такое было в его тоне, что головы всех гостей разом повернулись к дверям.

В гостиную вошла… назвать эту особу «дамой» ни у кого не повернулся бы язык. Размалеванная, увешанная поверх рваного платья побрякушками, убогость и вульгарность которых была ясна даже провинциалам, стриженная чуть ли не под корень, между гостей вихляющей походкой уличной шлюхи двигалась какая-то мегера. Рабоданж ошалело смотрел на приближавшуюся «матушку», на улыбавшегося графа и тщетно силился понять, что это значит. Потрясение бедняги было столь велико, что шевалье даже не заметил девчушку лет трех, пугливо цеплявшуюся за грязную юбку старухи. Зато малышку жадно рассматривали гости, выискивая в личике крохи черты сходства со «вдовствующей маркизой». Наконец, взгляды всех гостей сосредоточились на довольном лице графа де Лош, а Рабоданж смог хрипло пробормотать:

— Кто… что?

— Вижу, сударь, вы вне себя от счастья, — произнес шевалье Жорж-Мишель. — Понимаю. Вам досталось сокровище — лучшая шлюха Латинского квартала. Скоро вы узнаете, как вам повезло…

— Вы говорите… о маркизе де Воброт… — хрипло проговорил шевалье.

— Судя по всему, кузина была права, — с притворным сожалением покачал головой его сиятельство и сделал еле заметный знак своим людям, дабы они быстренько выставили странную пару за дверь, пока малышка не разревелась и не испортила представление. — Видите ли, сударь, когда несколько месяцев назад до меня дошли слухи о вашей неотесанности, я решил провести небольшой эксперимент. Я подобрал на улице эту красотку, велел ее приодеть и представил вам. И что же? Она прекрасно справилась с поручением… Кстати, чуть не забыл, вот и плата за труд…

Жорж-Мишель демонстративно взвесил в руке кошелек и уронил его на пол у ног «маркизы». Глаза Рабоданжа округлились, ибо прекрасная Анжелика не стала возмущаться или падать в обморок, а, вульгарно подобрав юбки, радостно принялась собирать рассыпавшиеся монеты. Граф де Лош умильно наблюдал за цыганкой, а затем с насмешкой повернулся к жениху.

— Но вы, сударь, вы меня разочаровали, — сообщил он. — Принять девку за знатную даму? Откуда вы явились? Должно быть от антиподов?

Среди гостей послышались смешки. Они становились все громче и громче, пока стены не задрожали от хохота.

— Вы хотя бы успели воспользоваться случаем? — среди общего веселья продолжал допытываться шевалье Жорж-Мишель. — А то в постели с вашей невестой не сравнятся даже фрейлины мадам Екатерины!

Веселье гостей грозило перейти все границы. Особенно веселились неудачливые соперники Рабоданжа, а также те дамы, что еще недавно завидовали красоте и богатству «маркизы де Воброт».

— А он, ваше сиятельство, все стишками меня донимал, — с самым грубым базарным выговором сообщила Смиральда. — Если бы не это, — шлюха выразительно звякнула кошельком, — я бы точно удавилась!