Бог Кальмар - [119]

Встав немного поближе к невесте, лорд Карстерс углядел висящий на боку генерала древний меч и потрясенно сообразил, что это был давно пропавший Священный Боевой Меч Дутара!

– Интересно, и где же он нашел эту штуку? – пробормотал в сторону лорд.

– Я слышал, Экскалибур подсказал им, – тихо ответил проф. Эйнштейн. – Рухнуло какое-то здание, и он вывалился на улицу.

– Вероятно, его замуровали в стене кальмарники.

– Очень похоже на то, юноша.

– Вчера он определенно пригодился бы, – прошептала, массируя побаливающие ребра, Мэри.

Когда общие крики и разномастные «ура» стихли, к королеве подошел лорд-гофмейстер и протянул ей плюшевую подушку, на которой покоился меч с серебряной гравировкой. При виде его шум в зале стих, и все затаили дыхание.

Взяв оружие за инкрустированную драгоценными камнями рукоять, королева Виктория поднялась с трона и подошла к краю возвышения.

– Опуститесь на колено, проф. Эйнштейн, – приказала она, тут же поправившись. – Э-э... подкатитесь поближе, профессор.

Подогнав кресло к самым ступенькам, проф. Эйнштейн склонил голову перед своей повелительницей-сувереном. От избытка чувств по щекам у него покатились слезы счастья. Наконец-то, после стольких лет, это произошло!

Держа меч плашмя, королева Виктория слегка стукнула им сначала по одному плечу профессора, потом по другому.

– Во имя Святых Михаила и Георгия, – произнесла нараспев она, – мы посвящаем тебя, сэр Феликс Эйнштейн, странствующий рыцарь и защитник королевства.

Замок задрожал от одобрительного рева толпы. Когда королева вернула меч лорду-гофмейстеру, вперед выступил ливрейный паж с золотым подносом в руках. Взяв с подноса ожерелье, королева Виктория показала залу, что на нем – Большая печать Англии. Когда крики «ура» смолкли, королева наклонилась и надела золотую цепь с печатью на побитую шею профессора. Эйнштейн слегка поморщился под тяжестью, но ничего не сказал.

– Можете теперь встать... э-э, выпрямиться в кресле, сэр Феликс! – разрешила королева, официально провозглашая его новое звание.

Со слезами радости на лице, рыцарь поднял голову под гром аплодисментов.

В горле у него встал громадный ком, и сэру Феликсу пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем он смог заговорить.

– Ваше величество, я... я, право, не знаю, что сказать.

– Тогда не говорите ничего, – спокойно ответила королева. – Кроме того, сэр рыцарь, это еще не все.

Ничего подобного Эйнштейн не ожидал. Не все? На утренней репетиции лорд-гофмейстер ни слова не сказал о чем-то там еще.

Выйдя из-за трона, к Ним приблизился угрюмый государственный министр с маленькой деревянной шкатулкой в руках. Сняв с короны венок, королева Виктория открыла крышку шкатулки и достала прямоугольник черной ткани. Когда она возложила его себе на голову, в тронном зале наступила мертвая тишина. Где-то в задних рядах потрясенная белошвейка выронил булавку, и та, упав на пол, прозвенела громче, чем полуденный колокол Биг-Бена в День Гая Фокса[46].

– В соответствии с законами страны и королевским указом, – объявила твердо и отчетливо королева Виктория, – ваше имя отныне будет вычеркнуто из почетных списков за такое ужасное преступление как измена.

Собравшиеся громко ахнули, а Феликс Эйнштейн побелел. Губы его шевелились, но с них не срывалось ни звука.

– Ваше преступление – противозаконное владение венерианской боевой машиной и приведение оной в полное рабочее состояние, – продолжала королева, сурово глядя на внезапно побледневшего мужчину в кресле-каталке. – По английским законам, это преступление карается смертью.

Мир, казалось, закружился, Эйнштейн почувствовал, как им овладевает слабость, и бессильно обмяк на подлокотниках кресла. Поспешно приблизившись к нему, лорд Карстерс взял друга за локоть, не давая ему соскользнуть на пол.

– Ваше величество, могу ли... позвольте мне выступить в его защиту, – начал было лорд Карстерс в отчаянной попытке добиться снисхождения.

– Однако! – громко перебила его королева Виктория. Толпа затаила дыхание. Она дала всем почувствовать страшную силу своего гнева, а затем позволила легкой улыбке коснуться ее губ. – Принимая во внимание ваши недавние заслуги в служении короне, вы полностью прощены, профессор Эйнштейн.

Облегченно выдохнув с такой силой, что заколыхались гобелены на стенах, толпа сочувственно зашумела.

Возвращая ливрейному пажу цепь своего такого недолгого рыцарства, проф. Эйнштейн тепло с ней попрощался. А, ладно, как нажито, так и прожито.

С обеспокоенным выражением лица профессор подался вперед, насколько мог.

– Ваше величество, – напряженно прошептал он. – Полагаю, у меня нет никакой надежды сохранить те уцелевшие части треножника, которые я уже собрал?

– Не злоупотребляйте своим везением, Феликс, – едва слышно ответила королева Виктория. – Лорд-мэр хочет снять вам голову за уничтожение его резиденции, а принц Альберт не вполне убежден, что вы не несете прямой ответственности за весь этот инцидент.

Вытерев рот рукавом, принц-консорт сердито посмотрел на профессора с явной и открытой неприязнью.

– Да, понимаю, – пробормотал проф. Эйнштейн. – Тогда; благодарю вас за снисходительность, ваше величество.