Бог. История человечества - [47]

Основополагающим для этой новой религии было существенное усиление самого понятия монотеизма, которое в исламе зиждется на сложной богословской идее под названием таухид. Само это арабское слово означает «единобожие», но таухид – это не столько доказательство единственности Бога, сколько описание сущности Бога. Оно означает не то, что Бог только один, а то, что Бог по своей форме и природе есть единство.

Как выражение «божественного единства», таухид утверждает, что Бог не только неделим, но и строго единственен. Аллах – это «вещь не такая, как другие вещи», по выражению Абу Ханифа ан-Ну’мана (699–767), одного из первых мусульманских богословов, писавших на эту тему. «Он не похож ни на что из сотворенного, и ничто из сотворенного не похоже на Него» [6].

Это означает, что в принципе не может существовать никакого физического сходства между Аллахом и его созданием, и поэтому Коран, в отличие почти от любого мифа о творении, зародившегося на Ближнем Востоке, настойчиво отрицает, что Бог создал людей по своему образу и подобию. У Бога нет образа. У него нет тела, нет материального воплощения, он не принимает никакой формы – ни человеческой, ни какой бы то ни было иной.

Поверхностному наблюдателю может показаться, что Мухаммед сознательно предпринимал попытки расчеловечить Аллаха. И действительно, его презрение к почитанию идолов было хорошо известно. Одним из первых деяний Мухаммеда после завоевания Мекки во имя новой религии было очищение Каабы от идолов, которых он приказал разбить на куски.

Однако Коран наполнен антропоморфными описаниями Бога. Аллах, как утверждается, «держит человечество в своих руках» и имеет «всевидящие глаза» и лицо – «где бы мусульмане ни совершали молитву, везде лик Аллаха» (Сура 2:115). Коран также приписывает ему целый набор человеческих черт и качеств, иногда называемых Прекрасными Именами Аллаха, что определенно придает божественную личность существу, которое, если всерьез воспринимать доктрину таухида, с технической точки зрения личностью обладать не должно.

Очевидное объяснение этой кажущейся непоследовательности между тем, чем Аллах должен быть, и тем, как он описывается в Коране, состоит в том, что читать эти фрагменты следует метафорически, а не как буквальные описания тела Бога. Иначе это было бы нарушением принципов таухида.

Однако большинство мусульман читают Коран не так. По крайней мере, Абу Ханифа. Будучи основателем одной из четырех основных школ права суннитского ислама, он установил прецедент толкования Корана, страстно отвергая любые возможности его фигурального прочтения. Практически все школы права в исламе настаивают на буквальном понимании слов Бога в Коране. Ведь если Бог, как требует того таухид, неделим, его нельзя отделить от его слов. Он и есть его слова. Следовательно, они должны быть столь же вечными и божественными, столь же неизменными и неизменяемыми, как Он сам. Так что если уж Коран упоминает руки, глаза или лик Аллаха, это значит, что у Аллаха действительно, в прямом смысле есть руки, глаза и лик. Оставим в стороне теологические выверты и ухищрения, которые необходимы, чтобы принять эту точку зрения (Сколько у Аллаха рук – всего две? А почему не три или тысяча? Разве две руки не ограничивают всемогущество Аллаха?). Абу-ль-Хасан аль-Ашари (874–936), духовный последователь Абу Ханифы и основатель самой влиятельной традиционалистской школы мысли в исламе, утверждал, что у Аллаха есть лицо, потому что так сказано в Коране, а если такое дословное толкование противоречит ключевым принципам таухида и вообще всему, на чем зиждется ислам как религия, то так тому и быть [7].

Позиция этих мусульманских богословов – и подавляющего большинства мусульман, которые до сих пор следуют их проповедям, – не просто доказывает, насколько жизнеспособен наш внутренний эволюционный импульс очеловечивать божественное, но и выявляет парадокс в самой сути исламского определения Бога. Если Бог действительно имеет качества и атрибуты и действительно неделим, как требует того идея Божественного Единства, то получается, что Бог неотделим от любого из этих качеств и атрибутов. Если Бог вечен и всегда существовал, то и атрибуты Бога тоже должны быть вечны; они тоже должны были всегда существовать вместе с Богом, иначе их нужно считать отделимыми от Бога, а это противоречит таухиду. Даже Абу Ханифа в итоге вынужден был признать: «Он знает посредством своего знания, его знание – вечное качество; он всемогущ посредством своего могущества, его могущество – вечное качество; он творит посредством своей творческой силы, его творческая сила – вечное качество».

Именно последний указанный Абу Ханифой атрибут – способность создавать из ничего – ярче всего выявляет парадокс. Вопрос можно сформулировать так: если Бог неделим и Бог – это Творец, как можно отделить Творца от его творения? Разве они не являются неминуемо одним и тем же?

Этот вопрос досаждал исламу с того времени, когда пророк Мухаммед впервые начал проповедовать в Мекке, хотя, честно говоря, большинство исламских теологов решили его попросту игнорировать. Собственно, подобные теологические проблемы образованные классы в исламе отбрасывали как пустую болтовню. Теология на арабском называется каламом, то есть речью, и в течение исламской истории тех мусульман, которые пытались разрешить теологические головоломки, презрительно называли «ахль-аль-калам», то есть болтунами. В итоге исламская мысль вот уже много веков в основном сосредоточена на правовых, а не на теологических вопросах.