Бог. История человечества - [43]

После того как римский гражданин низкого происхождения по имени Диоклетиан, быстро сделавший военную карьеру, в 284 году был провозглашен императором, он поставил себе личную цель – избавить империю от христианства во всех его видах. Церкви сжигали, священные тексты конфисковывали, христиан-мирян и представителей духовенства убивали ради развлечения в ходе так называемого Великого Гонения.

Когда через несколько лет Диоклетиан внезапно решил покинуть императорский престол, он принял роковое решение превратить империю в тетрархию, управляемую двумя старшими и двумя младшими императорами – на востоке и западе. Такая нерациональная ситуация быстро обернулась гражданской войной между враждующими претендентами на трон. В 312 году один из этих претендентов перешел вместе с армией реку Тибр, чтобы вновь занять единый императорский трон. Этого человека звали Константин, и он навсегда изменил историю и Рима, и христианства.

По легенде, в канун битвы у Мульвийского моста Константину приснился сон: он увидел светящийся крест в небесах и слова «Сим победиши!». На следующий день он велел своим войскам нанести на щиты неизвестный символ – Хи Ро: крест, составленный из первых двух греческих букв имени Христос. Победа в битве помогла Константину объявить себя единственным бесспорным императором Рима.

Приписав свой успех христианскому Богу, Константин положил конец преследованиям христиан в Риме и легализовал христианство после восшествия на престол. Однако новый император мало что понимал в своей новой религии; кажется, он считал, что это нечто вроде солнечного культа. Главным, в его понимании, было то, что христиане верили в единого Бога. Человек, который пережил столько битв, чтобы восстановить правление единого императора в Риме, инстинктивно осознал политические преимущества перехода к монотеизму, хотя девиз Константина несколько отличался от того, которого придерживались Игнатий Богоносец и представители христианского духовенства. Он гласил: «Один Бог, один Император» [15].

Можно только представить себе удивление Константина, когда он обнаружил, что многие его единоверцы-христиане не верят в существование единого Бога и что вообще нет согласия по поводу взаимоотношений между этим Богом и Иисусом Христом. Гностики и Александрийская церковь подчеркивали божественную природу Иисуса, а некоторые гностики даже отрицали его человеческую природу (докетизм). Евиониты (еврейские христиане, представители самого первого христианства) и Антиохийская церковь делали упор на человечности Христа, притом евиониты рассматривали Иисуса как пророка и чудотворца, который говорил от божественного имени, но сам по себе богом не был.

Некоторые христианские секты пытались устранить эти различия, утверждая, что Иисус родился человеком и стал Богом только после воскресения (эта точка зрения называется динамизмом). Другие объявляли, что Иисус – человек, «усыновленный» Богом и получивший божественный статус после крещения Святым Духом в реке Иордан (такой подход называется адопцианством).

Константин был солдатом, а не теологом и терпеть эти раздоры не собирался. Он потребовал ясного ответа на вопрос о природе Иисуса и взаимоотношениях Сына с Отцом. Если он собирался предстать перед разделенными подданными империи как ее единственный подлинный правитель, ему нужно было подтверждение существования единственного подлинного правителя на небесах [16].

В 325 году император созвал отцов Церкви на собор в городе Никее, чтобы раз и навсегда урегулировать эти вопросы. Чтобы подчеркнуть серьезность мероприятия, он сам решил председательствовать на соборе, облаченный в императорские одеяния и окруженный личной гвардией. Единственное, что точно знали собравшиеся, – император не потерпел бы выводов, которые ставили бы под сомнение единство Бога. Так сразу же была исключена позиция гностиков, последователей Маркиона и всех остальных христианских сект, которые проповедовали дитеизм. В то же время старейшины Церкви не хотели становиться на позицию отрицания божественной природы Христа, что исключало из рассмотрения подходы евионитов, ариан и многих представителей Антиохийской церкви.

Но как примирить между собой эти два требования? Какая гимнастика ума может помочь сокрушить тот очевидный факт, что единый и неделимый Бог, существующий в нескольких обличьях, – это по определению уже не единый и неделимый Бог?

Компромисс, выработанный на Никейском соборе, заключался в том, что Сына, Иисуса Христа, объявили «единосущным» Богу Отцу. Эта идея была основана на работах одного из наиболее выдающихся раннехристианских теологов – Тертуллиана из Карфагена (около 160–220). Тертуллиан соглашался с древнегреческими философами прошлого в том, что Бог – это «субстанция». Однако, в отличие от этих философов, Тертуллиан полагал, что субстанция принимала форму трех отдельных сущностей: Отца (Яхве), Сына (Иисуса Христа) и Святого Духа (божественного духа, пребывающего в мире). Чтобы объяснить свою теорию, Тертуллиан приводил аналогию: «И хотя луч удаляется от солнца, часть от целого; однако солнце находится в луче, и субстанция при этом не отделяется, но распространяется. Так от Духа – Дух и от Бога – Бог, как свет, зажженный от света»