Бог. История человечества - [39]

«Я Господь, и нет иного. Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это» (Ис. 45:6,7).

Это зарождение известного нам иудаизма – не в завете с Авраамом, не в Исходе из Египта, а на дымящихся углях разрушенного храма и отказе побежденных людей принять идею побежденного бога. Сам иудаистский символ веры, известный как Шма («Внемли, Израиль, Господь – бог наш, Господь – один!»), был создан после этого поворотного момента в еврейской истории. Тогда же появилась и большая часть текстов, составляющих нынешний Ветхий Завет, еврейскую Библию. Даже библейский материал, созданный до вавилонского пленения (Яхвист и Элохист), был переработан и переписан авторами Священнического кодекса и Второзакония после пленения, чтобы отразить новое представление о Единственном Боге.

Бог, созданный в вавилонском плену, – это не то абстрактное божество, которому поклонялся Эхнатон. Не тот чистый одушевляющий дух, который представлялся Заратустре. Не та бесформенная субстанция Вселенной, о которой писали греческие философы. Это был новый тип Бога – единого и личностного. Единственный Бог без человеческого обличья, который, однако, создал людей по образу и подобию своему. Вечный и неделимый Бог, который проявляет весь спектр человеческих эмоций и качеств – хороших и дурных.

Это выдающееся в истории религий достижение, подготовленное сотнями тысяч лет развития человечества, будет превзойдено, однако, всего через пять сотен лет сектой апокалиптически настроенных евреев, называвших себя христианами [19].

8 Бог – триедин

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоан. 1:1).

Таковы первые слова Евангелия от Иоанна. И прямо в тот момент, когда они были написаны больше 2000 лет назад, они ознаменовали принципиальное расхождение между христианством и иудейской религией, из которой оно выросло.

Евангелие от Иоанна не похоже на три других Евангелия Нового Завета. Матфей, Марк и Лука считаются евангелистами-синоптиками, поскольку их работа строится по большей части на одних и тех же источниках и, соответственно, рассказывает примерно одну и ту же историю о бродячем еврейском проповеднике и крестьянине из Назарета по имени Иешуа (по-гречески Иисус), который творил чудеса и исцелял больных, проповедовал Царствие Божие, был объявлен Мессией и спасителем мира и за это был арестован и казнен римскими властями, а через три дня восстал из мертвых.

Евангелие от Иоанна основано на других традициях; в нем имеются уникальные рассказы и приводится совершенно иная хронология жизни Иисуса, включая дни его смерти и воскресения. Синоптики излагают историю Иисуса либо с начала его служения, либо с момента чудотворного рождения. Евангелие от Иоанна начинает историю Иисуса с начала времен.

Однако самое значительное различие между Иоанном и синоптиками в том, что если Матфей, Марк и Лука приводят различные версии, кем же был Иисус (еврейский раввин – Мр. 9:5; царь из колена Давидова – Лук. 19:38; пророк и законоучитель, подобный Моисею – Матф. 2:16–18), то в Евангелии от Иоанна Иисус недвусмысленно назван воплощенным Богом [1].

Это происходит уже в первых строчках Евангелия: «В начале было Слово…». «Слово» – это перевод термина из греческой философии («Логос»), обозначающего разум или логику, но даже эти определения не могут передать его подлинного смысла. Для греков Логос был той рациональной силой, что управляет Вселенной. Иными словами, это божественный разум, вдохновляющий творение. Логос – это то, что имели в виду Ксенофан, Пифагор и Платон, когда говорили о «едином боге» как едином принципе, управляющем всем сущим [2].

Кто бы ни написал Евангелие от Иоанна (это был не апостол Иоанн, который ко времени его написания – около 100 года – уже давно умер), это был грекоязычный гражданин Римской империи, хорошо знакомый с эллинистической философией. И писал он для таких же грекоязычных римских граждан, живущих в эллинистическом мире, поэтому, когда Иоанн начинает свое Евангелие со слова «Логос», он, вполне вероятно, имеет в виду именно то, что подразумевали греческие философы, – первичную силу творения, одушевившую все в мире.

И тут Иоанн совершает нечто неожиданное. Он заявляет, что эта первичная сила – человек. Собственно, основная цель Евангелия от Иоанна – показать, как абстрактная, вечная, божественная суть творения, одновременно отделенная от Бога и единая с Богом, проявилась на земле в образе Иисуса Христа: «И Слово стало плотию и обитало с нами» (Иоан. 1:14).

Итак, Иоанн заявляет, что создатель неба и земли провел тридцать лет на окраине Галилеи, будучи еврейским крестьянином; что единый и единственный Бог пребывал в чреве женщины и был рожден ею; что всеведущий Господь сосал грудь своей матери, ел, спал и испражнялся, как обычный беспомощный младенец; что создатель человечества был воспитан людьми, а в конце своей земной жизни был убит людьми.

«Я и Отец – одно, – заявляет Иисус Иоанну. – Видевший Меня видел Отца» (Иоан. 10:30; 14:9).

Представление о «боге-человеке» не было чем-то новым для древнего Ближнего Востока. Римляне постоянно обожествляли своих императоров после смерти, а порой, как Юлия Цезаря, и прямо во время правления. Из шестидесяти императоров, правивших Римской империей в I–IV веках, обожествлены были тридцать шесть, а также двадцать семь членов их семей. Создавались алтари и храмы с их изображениями, учреждались жреческие коллегии для принесения им жертвоприношений, разрабатывались религиозные церемонии для тех, кто почитал их как богов [3].