Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата - [20]

«Перед Богом все одиноки», – говорит в конце второй серии Пий XIII, и в этом тоже нельзя не увидеть изъяна западно-христианского миросозерцания. По-настоящему знающий Бога человек не может не «пересекаться» с другими людьми: даже отшельники пребывали в молитвенном общении со святыми предками, грешными современниками, ангелами – и в борьбе с демонами. Человек входит в Небо не один, а в общине, и вкус этого слишком давно был потерян во многих локусах католической традиции. Отсюда, как ни парадоксально, и сильное, почти навязчивое стремление «быть ближе к людям», одновременно не допуская их внутрь своей сокровенной жизни.[14]

Все эти различия мы, молодые православные полудиссиденты 80-х годов, стали осознавать больше и больше – по мере знакомства с «католическим» миром. От наивного очарования вскоре не осталось и следа. Различению истины и неправды не мешали даже заметно оживившиеся контакты с католиками.

В 1989 году мне довелось впервые побывать на Западе – и как раз по «католической» линии. Вместе с делегацией Советского комитета защиты мира мы посетили в Германии мирянское движение Focolare. Под Мюнхеном, в Регенсбурге, нас принимал легендарный монсеньор Альберт Раух – тогдашний директор Института Восточных Церквей, созданного немецкими «католиками» для налаживания контактов с православными и для их изучения. Любопытно вспомнить, что полный список православного епископата долгое время составлялся и издавался только в этом институте – и нигде более.

Делегацию – а из верующих людей в нее входил только я – вовсю знакомили с жизнью института и других «католических» учреждений, особенно благотворительных. Удалось посетить и сельский баварский приход, где служил Раух – там баварские хозяева вели себя наиболее искренне. Мы даже помогли немного со строительством детской площадки, о чем пожилой прелат потом много лет вспоминал.

А вот в полной искренности проекта института, который нас принимал, можно было усомниться. Да, нас не обращали там в «католичество». И покойный ныне Раух очень бы обиделся, если бы его в чем-то подобном обвинили. Но в здании месяцами жили православные священники и ученые-миряне, которые симпатизировали Ватикану, – в том числе из России. Понятно, что они становились проводниками влияния «католиков» – а некоторые потом и меняли веру. Как ни крути, институт был формой «мягкого миссионерства». Между прочим, когда Ватикан перешел к более прямым формам миссии, а Альберт Раух и его многолетний коллега Николаус Вирволль начали стареть, Институт Восточных Церквей пришел в упадок, а потом и вовсе был закрыт «за недостатком финансирования».

В начале девяностых с постсоветским миром стали «взаимодействовать» совсем другие структуры. Уже в последние годы существования СССР началась бурная кампания за легализацию на Украине греко-католичества, или униатства – подчиненных Ватикану общин, использующих «православное» по форме богослужение. Эта система возникла в 1596 году под давлением польской власти, и не случайно многие греко-католики в течение веков мечтали вернуться к отеческой вере. Львов, Ужгород, Мукачево были тогда настроены скорее пророссийски. Впрочем, во время Второй мировой войны, после кратковременного периода безбожной политики советской власти 1939-1941 годов, униаты откровенно поддержали гитлеровцев – и неудивительно, что при Сталине они были запрещены.

Часть этих людей ушла в религиозное подполье, часть воссоединилась с Православием. И если одни так поступили под давлением властей, то другие были искренни – они просто осуществляли вековую мечту своих предков, своего народа. Между прочим, в областях наибольшего распространения унии – Львовской, Тернопольской, Ивано-Франковской – сегодня людей, отождествляющих себя с Православием, гораздо больше, чем было при поляках, при австро-венгерском владычестве или при гитлеровцах, когда униатство претендовало почти на стопроцентный «охват населения». Многие «возвращаться» в унию в 1990-е годы не захотели и никогда не захотят.

Впрочем, сталинские репрессии, особенно по отношению к людям, не помогавшим на деле нацистам, оттолкнули многих от Москвы. Среди антисоветского вооруженного подполья, действовавшего до конца 1950-х годов, преобладали греко-католики. Естественно, уже в конце восьмидесятых начались демонстрации за легализацию униатства – во Львове, Киеве и даже Москве. Советские власти уступили – и, наверное, в рамках современных представлений о свободе совести не могли сделать иначе. Но греко-католики немедленно пошли дальше. Они стали авангардом движения за отделение Украины от СССР. Именно эти люди начали устраивать в Киеве первые «майданы», именно они сделали невозможным подписание президентом Леонидом Кравчуком в 1991 году нового Союзного договора. Не случайно Патриарх Кирилл, еще будучи митрополитом, не раз говорил удивленным собеседникам: «Униаты развалили Советский Союз».

В девяностые греко-католики массово отнимали у православных храмы. В некоторых местах их отдавали почти добровольно – ведь подчас большая часть прихожан были тайными униатами или присоединялись к «побеждающей» унии. Но иногда православные люди буквально сражались – и их выгоняли силой, били палками и арматурой, набрасывались с ножами. Ольга Васильева, нынешний министр образования и науки, приводит свидетельство отца Михаила Будника из Стрыя: «30 декабря 1989 года греко-католики захватили храм, меня закрыли в пономарке и стали толкать и угрожать, их было около ста человек. Я сидел до четырех часов ночи, потом меня выпустили». Священнику говорили: «Если не перейдешь в греко-католики, мы тебя разорвем на куски». Настоятель остался без храма, писал в Верховный Совет, М.С. Горбачеву, но храм освобожден не был. Вслед за униатами храмы начали отбирать «православные» раскольники, ненавидящие Москву. Митрополит Нифонт (Солодуха) вспоминал о событиях 1992 года в Луцке: «Мы молимся, а за забором стоит толпа и скандирует: «Нифонта четвертовать! Нифонта четвертовать!» А мы молимся… Я говорил людям: «Мы поем «Господи, помилуй», а наши братья за оградой молятся словами «Геть московских попов!» И мы обращаемся к Богу, и они, как думают, обращаются к Богу. Так кого же Господь слышит?» – «Нас, владыка!» – «Так давайте и дальше петь «Господи, помилуй!»».