Бог ищет тебя - [4]
Она взглянула на него: все то же усталое, напряженное, недоверчивое лицо, глаза пристально смотрят перед собой.
– А какие стихи? – спросила она. – Серебряный век?
– Такое странное название – Серебряный век, – сказал он, не отвечая на вопрос. – А сейчас тогда какой? Медный?
– Не знаю. Нет, не медный. Наверно, серебристый, – она резко свернула с набережной Пряжки на Мойку и пошла вперед. Остановилась у решетки обветшавшего Великокняжеского дворца: в полутьме он был похож на романтическую руину, полуразрушенный замок Спящей Красавицы. Театральная сцена, оформленная для истории про грустную принцессу с золотыми волосами, про Снегурочку, Мелизанду, льющую слезы у воды.
Лиза вспрыгнула на постамент решетки и оттуда тоненьким голосом продекламировала:
Он поднял руки и снял ее с выщербленного постамента:
– Поскользнетесь.
На мгновение легонько сжал талию, но, поставив на землю, сразу же отпустил. Играет в Мечтателя из «Белых ночей» Достоевского, который гуляет с барышней по набережной?
– Лиза Кораблева, – сказал он вдруг, словно в завершение какого-то логического умозаключения. – Ко-раб-лева.
– Я же говорила вам, что это фамилия мужа, – объяснила она неохотно.
– Я понимаю, что это фамилия мужа.
– И что?
Он не ответил.
Она пожала плечами и опять пошла вперед по пустынной набережной Мойки. Она его не понимала, – хотя, впрочем, пыталась ли понять? Нет, надо сознаться, что она не делала в этом направлении ни малейшего усилия. Просто – плыла в тумане ранней весны, глядя, как непривычный бокал вина разукрашивает петербургский неоклассицизм орхидеями и павлинами северного модерна.
Дима остановился у Поцелуева моста.
Ему бы подойти к девушке и поцеловать ее в губы, как это делают сотни влюбленных на этом месте. Говорят, приносит счастье. Но нет, он не стал ее целовать, а облокотился о парапет набережной. Лиза тоже остановилась – чуть-чуть поодаль. Напротив них, через узкую Мойку, высилась темная масса Новой Голландии.
– Чего вы хотите, Лиза? – спросил он.
– Я? Ничего.
– Ну что ж, не хотите говорить, не надо…
– Да мне, право, нечего сказать.
Темная вода Мойки с безнадежной целеустремленностью заливалась в ворота, раскрытые над каналом Новой Голландии. Какой она выйдет потом, миновав треугольник острова? Сохранится ли память об этом узком проходе, когда сольется с Невой и помчится вдоль Английской набережной – к Исаакиевской площади, туда, где печальная гостиница «Англетер», и Сенат, и Синод, и Медный всадник, имя которому – Смерть, и ад, и мор, и власть над четвертой частью земли, и звери земные окружают его?
Час был поздний. Становилось все холоднее.
– Вернемся? – предложил Дима.
Вот и все: ностальгическая прогулка окончена. Ускорив шаг, они пошли вперед и, не заметив, миновали то место перед Юсуповским дворцом, где когда-то безжалостной восьмеркой отпечаталась на земле кровь раненого Рвспутина, выбегавшего из боковой двери. Они прошагали по нему, не думая, оставив четкие следы на снегу.
Но колебания бликов в полутьме еще окутывали Лизу, плыли и оседали, как туман. Сдвиг, произошедший в городе, по-прежнему чувствовался во всем вокруг. На минуту она даже перестала понимать, где находится: вывеска «Тульское оружие» на другом берегу Мойки вдруг показалась ей написанной на немецком языке, а серый классический особнячок с круглыми колоннами превратился в берлинский Арсенал, Нойе Вахе.
– Нет, нет, – оттолкнула от себя видение Лиза. Цвет стен был слишком серым, пропорции – слишком правильными, от них веяло зимой, ледяной коркой, Берлином, а в Берлине она была с Андреем, о котором больше не хотела вспоминать.
Андрей остался там, в зиме, а с тех пор мир непоправимо сдвинулся, по невскому льду пролегли извилистые трещины, и воды Мойки потекли внутрь странного треугольника Новой Голландии, похожей на темный элегический Остров Мертвых. Ни Берлина, ни Андрея больше не было – только мерцающий в полуночи Петербург и молчаливый незнакомец, идущий рядом по Синему мосту.
В гостинице он проводил ее до номера. У самой двери она подняла на него глаза.
Напряженная маска его лица.
Внезапное ощущение, что она может все, – прямоугольники стен заструились певучими овалами.
Он наклонился.
Сердце учащенно забилось у Лизы в груди.
Он осторожно поцеловал ее в обе щеки – в одну, потом в другую:
– Спокойной ночи, Лиза.
Слегка коснулся рукой ее волос. Опустил руку, быстро развернулся и пошел прочь, а она стояла в коридоре и смотрела, как все выше он шел и как дрожали ступени под ногой у него.
Мелизанда наклоняется из окна башни.
Пеллеас. О, Мелизанда! Какая ты красивая… Ты так красива – наклонись. Наклонись еще!.. Я хочу быть ближе к тебе…
Мелизанда. Я не смогу быть ближе… Я наклоняюсь, насколько могу…
Пеллеас. Дай мне хотя бы твою руку сегодня… пока я не уехал… Я уезжаю завтра.
Мелизанда. Нет, нет, нет…
Пеллеас. Да, да; я уезжаю, я уеду завтра… Дай мне руку, твою руку, твою маленькую ручку к моим губам…
Мелизанда. Вот, на… Но я не могу нагнуться еще ниже…
П е л л е а с. Моим губам не достать твоей руки… Мелизанда. Я не могу нагнуться ниже… Я сейчас упаду… Ой! Мои волосы падают с башни!
При всем различии героинь романов Лолы Елистратовой речь всегда идет о ней самой. Голосом Маты Хари она рассказывает: «Без привязи, без поддержки – я девочка, которая так и не стала взрослой, всегда неуверенная в завтрашнем дне и стремящаяся прожить день сегодняшний как можно полнее, не думая о последствиях. Вечно в поисках самой себя, то и дело сталкиваясь с самой жестокостью, ища абсолют, который не может дать ни один мужчина…»Роман «Физиологическая фантазия» можно было бы назвать триллером, если бы не углубленное, исторически точное описание материала.
Лора Белоиван – художник, журналист и писатель, финалист литературной премии НОС и Довлатовской премии.Южнорусское Овчарово – место странное и расположено черт знает где. Если поехать на север от Владивостока, и не обращать внимание на дорожные знаки и разметку, попадешь в деревню, где деревья ревнуют, мертвые работают, избы топят тьмой, и филина не на кого оставить. Так все и будет, в самом деле? Конечно. Это только кажется, что не каждый может проснутся среди чудес. На самом деле каждый именно это и делает, день за днем.
Петр Алешковский (р. 1957) – прозаик, историк. Лауреат премии «Русский Букер» за роман «Крепость».Юноша из заштатного городка Даниил Хорев («Жизнеописание Хорька») – сирота, беспризорник, наделенный особым чутьем, которое не дает ему пропасть ни в таежных странствиях, ни в городских лабиринтах. Медсестра Вера («Рыба»), сбежавшая в девяностые годы из ставшей опасной для русских Средней Азии, обладает способностью помогать больным внутренней молитвой. Две истории – «святого разбойника» и простодушной бессребреницы – рассказываются автором почти как жития праведников, хотя сами герои об этом и не помышляют.«Седьмой чемоданчик» – повесть-воспоминание, написанная на пределе искренности, но «в истории всегда остаются двери, наглухо закрытые даже для самого пишущего»…
Роман известного шведского писателя написан от лица смертельно больного человека, который знает, что его дни сочтены. Книга исполнена проникновенности и тонкой наблюдательности в изображении борьбы и страдания, отчаяния и конечно же надежды.
Название романа швейцарского прозаика, лауреата Премии им. Эрнста Вильнера, Хайнца Хелле (р. 1978) «Любовь. Футбол. Сознание» весьма точно передает его содержание. Герой романа, немецкий студент, изучающий философию в Нью-Йорке, пытается применить теорию сознания к собственному ощущению жизни и разобраться в своих отношениях с любимой женщиной, но и то и другое удается ему из рук вон плохо. Зато ему вполне удается проводить время в баре и смотреть футбол. Это первое знакомство российского читателя с автором, набирающим всё большую популярность в Европе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все были уверены: Полина Матуа – любимица фортуны. Роскошь, беззаботность и удовольствия – такой выглядела ее жизнь со стороны. Лишь немногие знали, насколько эта женщина несчастна: сложные отношения с родителями, ненависть сестры Кати, два неудачных брака за плечами и отчаянное желание обрести вечно ускользающую любовь… Единственным утешением стала работа в агентстве вип-услуг. Полина была готова к заказам любой сложности и вовсе не удивилась, когда Катин муж обратился к ней с деликатной просьбой – проверить жену на верность.
Полина Матуа не раз попадала в переделки, из которых ей удавалось выбраться. Но сейчас она оказалась просто в безвыходном положении! Внутри все кричало от страха и неверия в происходящее. Тоня, ее лучшая подруга и по-настоящему близкий человек, находится в руках шантажистки, странной женщины по имени Хулия, угрожающей избавиться от девушки в случае невыполнения ее условий. А требования чудовищные: вывезти из страны и передать Хулии Нину, дочь Филиппа Литвина, любимого мужчины Полины! Однако больше всего Полину поразила другая новость – Хулия приходится Нине матерью.
Полина Матуа никак не могла прийти в себя после гибели брата Алекса. Обычно она справлялась с тоской и отчаянием, с головой погрузившись в работу, но сейчас ей был недоступен даже этот способ отвлечься — агентство вип-услуг, любимое детище ее братьев, перешло в чужие руки. Это казалось невозможным, но стало ужасной реальностью после предательства — кто-то из близких их семье людей передал конкурентам всю закрытую информацию об агентстве. Полина очень хотела выяснить, кто и почему решился на такой шаг, одновременно боясь узнать правду… Только поддержка любимого человека помогала ей держаться на плаву — наконец-то сложные, но страстные отношения с Романом Сафоновым подарили ей надежду на счастье.
Задание не показалось Полине Матуа сложным – организовать романтическое свидание для бизнесмена Сергея Пиоро и его возлюбленного Роберта. Пикантность заказа ее не смутила – за время работы в агентстве вип-услуг Полина повидала и не такое! – и она блестяще организовала вечер для двоих на роскошной вилле. Но утром Сергей нашел Роберта мертвым: его шею перетягивала металлическая удавка, а рядом стояла корзина алых роз. На прикрепленной к цветам открытке Сергей прочел адресованные ему пожелания любви и счастья, написанные… почерком его сестры Веры! Весь свой гнев Пиоро обрушил на Полину – никто, кроме нее, не знал его планов, и бизнесмен решил, что она нарушила конфиденциальность заказа.