— Илья Романович, можно к тебе?
Я вскочил, по привычке вытянулся во фрунт, но тут же опомнился.
— Разумеется, Константин Петрович. Милости просим.
— Что, чувствуешь себя идиотом?
— Не то слово. Повеситься бы…
— Ты это брось. Лучше коньяку выпей.
Я удивился. Чтобы шеф предлагал выпить прямо на рабочем месте?
— Не переживай, Илья. Просто ты еще не привык. У тебя на войне как было? Или свой — или чужой. У нас всё гораздо заковыристей. — Кремлёв уселся в гостевое кресло, я рухнул в свое. — Убивают не в пример реже, но… — он развел руками и многозначительно поднял брови.
— Да я всё понимаю, Константин Петрович. Простите. Больше не повториться.
Он фыркнул, как сенбернар. Несколько мгновений сверлил меня взглядом, затем снова вздохнул и бросил на стол папку.
— Ему уже успели кличку дать: Фокусник. — произнес шеф, глядя в сторону.
— Я тоже вспомнил о Гудини. Как он мастерски исчез…
— Ребята божатся, что это он снес статую.
— Чертовщина какая-то!
— Вот именно. — Кремлев многозначительно кивнул. — В моем городе никто не должен бросаться статуями! Это вандализм, в конце концов. Памятником культуры…
— Константин Петрович! Вы что, тоже верите, что…
— А ты почитай. — он кивнул на папку. — Заокеанские коллеги там много чего настрочили. Чертовщина, — как ты только что правильно заметил.
Я насторожился.
— И что, они вот так, за здорово живешь, делятся информацией?
— Хотели впечатлить, я так себе думаю. — Кремлёв пожал плечами. — Мол, видите, какой сложный случай. Не справитесь…
— А может, наоборот, подначить? Типа, на «слабо»?
— Кто их разберет? Чужая душа — потемки… Но только сдается мне, сильно их этот парень допек. У него, между прочим, папаша — конгрессмен. Мордехай Мерфи…
— Ну и что?
— Эх ты, военная косточка… Ничего в политике не разумеешь.
Я пожал плечами. А чего тут разуметь? Может, ФБР нужен сын, чтобы шантажировать отца, например… Всякое в жизни бывает.
— Парень решил скорее нажить неприятности с нами, чем попасть к ним. У него мать умерла. Узнав, что она покончила с собой, он того… сбрендил. Сорвался.
— Вот именно. Теперь ищи его, свищи… — Шеф задумчиво постучал по пластиковому боку папки, поджал губы, посопел…
— Ну… тебе и карты в руки! — как-то не к месту закончил он, и поднялся.
— В смысле?
— Займись им. Найди, убеди поговорить. Рассказать…
— А может, он серийный убийца? Маньяк? Что он у нас в России забыл? — Кремлев снова фыркнул.
— Давай, рой землю. Очень хочется послушать, как он своротил эту статую…
АЛЕКС МЕРФИ
Как был, в одной рубашке и ботинках без шнурков, я бежал сквозь солнечный морозный день, сквозь порывы секущего ветра и вонь выхлопных газов. Горло нестерпимо жгло, глаза слезились. К тому же, несколько раз упав, в кровь рассадил руки и коленки…
Подземный переход. Вниз, по обледеневшим ступенькам… Ноги скользят, ладонь прилипает к железному поручню.
Без «щелчка» не обойтись, что бы не говорила моя хромая удача. Если подумать… Когда это началось? Не сегодня, это точно. Месяц назад я впервые проиграл бой. Нокаут, и всего на третьей минуте… На скуле — синяк, губа разбита. Как появиться в универе? Надо было позвонить, сказаться больным… Так нет же, поперся на лекции! Я же — законопослушный иностранец, не шелупонь какая-нибудь… Студентки просто обезумели:
— Что стряслось, мистер Мерфи?
— С лестницы упал, вот незадача!
— Ах, мистер Мерфи! Разрешите за вами поухаживать!
Милые барышни, видели бы вы меня сейчас…
Я оглядел сумеречный, сырой туннель. В воздухе — столбы пара из канализационных решеток, в них снуют смутные тени — люди спешат миновать неприятное место.
Вывеска «Секонд Хенд», рядом — магазинчик электроники. Оба хозяина в тулупах и шапках с ушами. Шмыгая носами, пьют что-то горячее. До них — десять шагов. Я «щелкаю».
Один, два, три, четыре… Мальчишка подбегает к витрине. Шесть, семь… Сгребает в охапку телефоны, и бежит прочь. Продавцы замерли в изумлении от наглости подростка. Восемь, девять… Я стремительно вхожу в «Секонд», на меня никто не смотрит: воришка убегает, мужики, забыв обо всем, за ним.
Проходя через павильон, сдергиваю с вешалки серый пуховик, не глядя хватаю какую-то шапку, вязаные перчатки… Никто на меня не смотрит.
Наконец-то тепло. Смешную шапку с помпоном — по самые брови, руки — поглубже в карманы… Мельком глянул в витрину — сам себя не узнал. Морда небритая, взгляд загнанный… Здесь таких называют бомжами. Ну и ладно, ну и хорошо. Это — не я. Не Алекс Мерфи, знаток английской поэзии, еще вчера — законодатель мод, любимец молоденьких студенток, а бомж. Просто бомж…
Пальцы в кармане провалились в дырку, нащупали какую-то бумажку. Ну надо же! Десять евро… Качели раскачиваются всё сильнее. За каждую поблажку придется платить втридорога.
Выменял бумажку на стакан горячего чаю и несколько пирожков, поел прямо на ходу. Никто не запомнит бродягу, разве что — огромный красный помпон. Очень хотелось присесть, обдумать дальнейшие действия, но сидеть нельзя…
Джафар будет меня искать. Русская контрразведка будет меня искать. Интерпол? Вот уж не знаю, зачем я понадобился интерполу…
Автобус, дыша выхлопами, гостеприимно распахнул двери. А… Почему бы и нет?
