Бог и мозг: Научное объяснение Бога, религиозности и духовности [заметки]

1

Не из стремления поддержать патерналистские взгляды, а скорее потому, что для большинства культур, а следовательно, и читателей, привычным является обращение к Богу в мужском роде, ради удобства я так и буду говорить о нем.

2

Пер. Н. Демуровой. — Прим. пер.

3

Пер. В. Малявина. — Прим. пер.

4

Мне бы хотелось пояснить: когда я говорю о «природе» как силе эволюционных изменений, то я не предполагаю наличия у нее сознания, воли, интеллекта, осознанности или намерения. В сущности, я просто пользуюсь этим словом как метафорой законов термодинамики — этих фундаментальных физических принципов, с которыми неизбежно связаны вся материя и энергия, следовательно, определяющих все, что обнаруживается в материальной вселенной с момента ее возникновения. Хотя сторонники разумного замысла убеждены, что расширяющаяся Вселенная просто чересчур сложна, чтобы возникнуть в результате простого ряда судьбоносных физических совпадений, значит, должна быть некая сущность, наделенная сознанием, ведущая наблюдение за всем, что происходит, и вмешивающаяся по мере необходимости, я не разделяю их точки зрения, так как она опирается исключительно на веру и не имеет под собой научного основания.

5

Исключения из этого правила — люди, родившиеся с поврежденной или не функционирующей веретенообразной извилиной (частью мозга, благодаря которой мы обладаем способностью различать некоторые гримасы), поэтому не имеющие возможности выражать эмоции.

6

Мне хотелось бы сделать оговорку насчет слова «каждый», которым я пользуюсь, делая огульные заявления, к примеру, о «каждой мировой культуре». Точнее, я имею в виду все мировые культуры, наблюдения за которыми вели, фиксируя результаты, самые видные культурные антропологи мира. Тем не менее необходимо указать, что существовали мириады ныне исчезнувших культур, которые так и остались неизвестными сторонним наблюдателям, а если за ними и наблюдали, то результаты этого процесса так и не были надлежащим образом задокументированы, следовательно, полагаться на них нельзя. Это не значит, что, несмотря на соответствие перечисленным допущениям подавляющего большинства человеческих сообществ, в нашей истории не могло быть культурных аномалий, противоречащих видимым правилам человеческой натуры.

7

Я бы хотел подчеркнуть важное различие между двумя обособленными побуждениями человека: одним — к религиозности, другим — к духовности. «Религиозный» импульс побуждает нас участвовать в разнообразном ритуальном поведении, таком, как посещение церкви и строгое соблюдение церковных кодексов и обычаев. Следовательно, этот импульс функционирует как способность к социальной адаптации, обеспечивающая нас общим набором моральных норм, убеждений, ценностей, мотиваций, таким образом подкрепляя динамику группы. Как социальному организму, нам необходимо придерживаться общей идеологии, поскольку она поддерживает силовую стратегию выживания в биофизике, где все решает численность. Более того, религиозный импульс не только благоприятствует групповой динамике, но и дает индивидууму необходимое ощущение смысла и общности.

Отличающийся от религиозного, духовный импульс порождает измененное состояние сознания (о нем мы поговорим в девятой главе), вызывающее ощущения благоговейного трепета, умиротворенности, экстаза. Поскольку мы «запрограммированы» приписывать духовный статус всему, в том числе и нашим впечатлениям, нам свойственно истолковывать эти измененные состояния как свидетельство некой божественной или трансцендентальной реальности. Так как определенные религиозные обычаи — например, созерцание, песнопения, молитвы, участие в церковных обрядах, — могут оставить «духовные» впечатления, религиозные и духовные импульсы зачастую действуют одновременно, подкрепляют нашу веру в Бога и церковь. Тем не менее, несмотря на тесную взаимосвязь этих двух импульсов, они остаются отличными друг от друга и не обязательно совпадают. Именно по этой причине человек может быть чрезвычайно религиозным (преданным церковным учениям и обрядам), но при этом совершенно лишенным духовности, не способным приобрести духовный опыт. И наоборот: тот, кто в высшей степени духовен, может и не быть религиозным.

8

Хотя никто так и не сумел доказать, что духовной реальности не существует, эта гипотеза определенно подкрепляет возможность ее «несуществования». По сути дела, невозможно доказать несуществование какой-либо воображаемой силы или сущности. Как можно, к примеру, доказать, что невидимых розовых слонов не бывает? Если мы никогда не видим их, это еще не значит, что их нет вообще. Таким образом, любая попытка доказать ошибочность веры в фантастическую сущность на самом деле тщетна. Нам придется принять как принцип, что мы обязаны доказывать существование чего-либо, а не его несуществование.

9

Одна из ключевых функций «религиозного» импульса — управление нашим стремлением участвовать в повторяющихся ритуальных действиях. Следовательно, вполне может оказаться, что обсессивно-компульсивные нарушения представляют собой дисфункцию именно этого импульса. В самой нормальной, с точки зрения здоровья, форме стремление участвовать в повторяющихся ритуальных действиях служит для того, чтобы подкреплять нашу систему духовных убеждений, способствовать сплоченности общества, придавать смысл и структуру нашей жизни. Но дисфункция принуждает нас к компульсивному участию в повторяющихся бессмысленных ритуальных действиях и совершению столь же бессмысленных жестов.

10

Если не считать примитивных костяных жертвенников и погребальных ритуалов неандертальцев, ни один вид, кроме нашего, пока не дал нам никаких оснований полагать, что он обладает духовным сознанием. Однако я сталкивался и с мнением, что подобные утверждения слишком самонадеянны, поскольку мы не можем знать наверняка, о чем думает другое животное. Откуда нам знать, что представители других видов не ощущают духовную реальность или не верят в какого-нибудь бога? Да, нам никогда не узнать мысли представителей других видов, но, если судить по их поведению, ни одно животное, кроме наших сородичей, не дает нам никаких причин считать, что оно обладает духовным сознанием. Разве собаки собираются вокруг воздвигнутого ими церемониального кургана, а затем склоняют головы жестом почтения или молитвы? Разве шимпанзе вырезают или рисуют символическое изображение некой воображаемой или «духовной» силы или сущности? Разве любое другое животное (за исключением вышеупомянутых неандертальцев, наших близких филогенетических родственников) хоронит своих близких, исполняя определенные ритуалы, свидетельствующие о тех или иных представлениях о загробной жизни? Именно поведение животных дает нам представление о внутренней работе их сознания, и до сих пор еще ни одно животное, кроме нас самих, ничем не показало, что оно обладает каким-либо подобием духовного сознания.

11

Группа исследователей во главе с антропологом Хелен Фишер из университета Рутгерс занималась выявлением нейрохимических характеристик поведения, имеющего отношение к привязанности. Фишер утверждает, что узы между «влюбленными» образуются благодаря изменениям в мозге, в которых участвует группа нейротрансмиттеров моноаминов, в том числе допамина (дофамина), норэпинефрина и серотонина. Для изучения этих изменений Фишер проводила функциональную магнито-резонансную томографию для участников исследований, страдающих в разлуке с любимыми. В исследованиях применялась аппаратура, способная улавливать незначительные изменения притока крови в мозг, ассоциирующиеся с привязанностью и влюбленностью. Фишер обнаружила: если вожделение обусловлено тестостероном и эстрогеном, то привязанность — нейротрансмиттерами окситоцином и вазопрессином. По-видимому, даже романтическую любовь и привязанность можно свести к нейрохимическим процессам. Позднее эта гипотеза была подтверждена Андреасом Бартлезом из Университетского колледжа Лондона: когда во время функциональной МРТ студентам показывали фотографии любимых (наряду со снимками малозначимых людей, которые оказали гораздо меньшее воздействие), эта демонстрация вызывала резкую активизацию отдельных участков мозга. Изменения происходили в передней части поясной извилины коры головного мозга, в среднем островке, отдельных частях скорлупы и хвостатого ядра.

12

Особенно наглядно это продемонстрировала основополагающая работа Гарри Харлоу, который растил детенышей обезьян, обеспечивая им различную степень изоляции, и убеждался, что у обезьян, лишенных материнской любви, развивались всевозможные неврозы. В самом крайнем случае обезьяны, выросшие в полном одиночестве, вырастали совершенно дисфункциональными взрослыми, которые, компенсируя нехватку контактов, целыми днями сидели скорчившись в углу, тряслись от страха и грызли собственные конечности, чтобы хоть как-нибудь обеспечить себе необходимую чувственную стимуляцию.

13

Недавно было обнаружено, что макаки-резус наделены способностью последовательно перечислять предметы от одного до девяти. Вот пример того, что филогенетически близкий предок обладает зачатками преимущественно человеческих способностей.

14

Поскольку математическое сознание представляет собой кросскультурную характеристику нашего вида, оно должно являться генетически наследуемой чертой. Отсюда следует, что в мозге должна существовать и «математическая» область или области. К примеру, существование математических «ученых идиотов» (idiot savant), людей, умеющих производить вычисления в пределах миллиардов, но в остальном демонстрирующих нарушения когнитивной деятельности, по-видимому, свидетельствует о наличии такого нейрофизиологического механизма. Более того, поскольку в каждой культуре есть выраженное словами или символами понятие бесконечности, это подразумевает, что может существовать и особый компонент нашей математической функции, позволяющий нам представить себе эту конкретную абстракцию. Вдобавок, если такая нейрофизиологическая «область бесконечности» в нашем мозге на самом деле существует, отсюда следует, что мы должны обладать и так называемыми «генами бесконечности», отвечающими за возникновение соответствующих областей.

15

По-видимому, математическое или численное сознание тесно связано с нашим чувством духовного сознания. Об этой взаимосвязи свидетельствует тот факт, что каждая культура мира приписывала духовное значение числам и геометрическим фигурам. Еврейские каббалисты, греки-пифагорейцы, средневековые алхимики, Троица в христианстве, числа в мифологии ацтеков, упоминания чисел в книге «И-Цзин», а также общее применение чисел различными астрологическими и нумерологическими учениями, — все это указывает, что в каждой мировой культуре бытовало убеждение, согласно которому числа имеют сакральную силу и значение.

16

Здесь и далее цитаты из работы Фрейда «Недовольство культурой» даны в переводе А. Руткевич. — Прим. пер.

17

В 1997 г. японские ученые обнаружили, что повторяющиеся ритмы оказывают стимулирующее влияние на гипоталамус нашего мозга, вызывающий в нас ощущения либо умиротворенности, либо возбуждения. Эти результаты помогли объяснить, почему танцы или пение способствуют возникновению в нас таких «трансцендентальных» ощущений, демонстрируя связь между духовным и музыкальным сознанием.

18

Это цитата не из «Идиота», а из «Воспоминаний детства» Софьи Ковалевской. — Прим. пер.

19

По моему убеждению, уфология и вера в посещение Земли представителями внеземных цивилизаций представляют собой еще один пример тому, как наша духовная предрасположенность побуждает нас верить в некую форму «высшей» или иной силы, существующей во вселенной.

20

По-видимому, наши духовные центры взаимодействуют не только с математическим, лингвистическим, музыкальным и нравственным (глава 18), но и с сексуальным сознанием. В разных культурах половое сношение рассматривается как «сакральный» союз. Во многих примитивных культурах половой акт символически инсценируется во время обрядов плодородия, зачастую предназначенных для приведения участников в состояние сексуального и духовного экстаза. В нескольких восточных культурах «сакральная» тантрическая практика свидетельствует о явной связи между духовным и сексуальным сознанием.

21

Несмотря на то, что только люди обладают способностью к самосознанию, известно, что ограниченным самовосприятием наделены и шимпанзе. В одном эксперименте (Gallup, 1970 г.) шимпанзе помещали в отдельные клетки и ставили снаружи перед ними зеркало в полный рост. В первые несколько дней животные издавали крики при виде собственного отражения, делали угрожающие жесты, вели себя так, как обычно ведут шимпанзе при столкновении с другими представителями своего вида. Но через несколько дней поведение шимпанзе изменилось. Животные в клетках уже не проявляли агрессии и начинали воспринимать зеркало как средство, чтобы ухаживать за собой — почти так же, как делают люди, к примеру, когда причесываются. Было замечено, что некоторые шимпанзе смотрелись в зеркало, выковыривая остатки пищи из зубов. (С другой стороны, мартышки даже после сотен часов, проведенных в подобных условиях наедине с зеркалом, не выказывали никаких признаков узнавания самих себя.) Поскольку в эволюционном отношении шимпанзе близки к нам, неудивительно, что они демонстрируют зачаточные способности к самовосприятию.

22

Что касается этой склонности человека ощущать мнимые движения тела, замечено явное сходство между нейрофизиологическим синдромом подобного типа и отчетами о воспринимаемом в более духовном контексте внетелесном опыте, известном также как проекция сознания или астральная проекция. Внетелесный опыт или проекцию сознания чаще всего описывают как ощущение, будто бы эго или осознанное «я» покидает физическое тело, выплывает из него и оказывается в другом месте, или, чаще всего, — в другом мире. В свете недавних открытий можно приписать эти ощущения физической деятельности, происходящей в правой теменной доле; вполне возможно, что та же самая часть мозга — а не духа, — отвечает за ощущения, ошибочно принимаемые за проекцию сознания, астральную проекцию или внетелесный опыт.

23

Именно на дооперациональной стадии нашего когнитивного развития в нас впервые возникает духовное сознание (Elkind, 1961 г.; Decochny, 1965 г.; Long, Elkind, Spilka, 1967 г.). Мы рождаемся не только без лингвистического, нравственного или математического сознания, но и без каких-либо признаков духовного или религиозного сознания. Но на дооперациональной стадии люди приобретают первые представления о богах, духах, душах и загробной жизни. Кроме того, именно на этой стадии у нас развивается самосознание, а также осознание собственной смертности, что может сыграть немаловажную роль в появлении у нас духовного восприятия. Поддерживая это предположение, доктор К. Тамминен в книге «Религиозное развитие в детстве и юности» (K. Tamminen, Religious Development in Childhood and Youth) сообщал, что ощущение близости к Богу у детей в возрасте 7–11 лет обычно связано с «эпизодами одиночества, страха и экстренных ситуаций — например, бегства или других способов избежать опасности, или же с болезнью».

24

Что касается молекулярного строения многих энтеогенных веществ, отнюдь не совпадением является то, что во многих случаях они почти в точности идентичны по структуре определенным нейротрансмиттерам — тем самым веществам, которые играют ключевую роль в химической передаче импульсов между нейронами (нервными клетками). Так, если энтеоген мескалин почти идентичен по молекулярному строению нейротрансмиттеру норадреналину, то молекула псилоцибина, известного также под названием галлюциногенного гриба, почти идентична по строению молекуле нейротрансмиттера серотонина.

25

Последние оценки указывают, что геном человека состоит из гораздо меньшего количества генов, чем предполагалось ранее, — скорее из 34 тысяч, чем из 100 тысяч. Тем не менее мы можем по-прежнему предполагать, что по крайней мере половина наших генов участвует в создании нашего нейрофизиологического облика.

26

Поскольку ученые продолжают исследовать и расшифровывать содержание генома человека, возможно, когда-нибудь наступит время, когда мы точно будем знать, какой из генов отвечает за области мозга, порождающие религиозность и духовное сознание. Для того чтобы приспособиться к этой новой сфере, наука, вероятно, обратится за ответами к совершенно новой дисциплине — генной теологии.

27

Для того чтобы дать определение различию между духовностью и религиозностью, следует понять, что, несмотря на их совместное действие, человек может рождаться с любым сочетанием этих двух необычных побуждений. Например, можно родиться с недостаточно развитой религиозностью и при этом обладать чрезмерно развитой духовностью. Возможно, у такого человека никогда не возникнет желания посещать церковь или участвовать в религиозных обрядах, однако он может демонстрировать выраженную духовность и быть весьма подверженным «трансцендентальному» опыту. С другой стороны, существуют гиперрелигиозные люди, которым духовность совершенно чужда. Эти люди никогда не сталкиваются напрямую с духовным/мистическим опытом, не ощущают потребности размышлять о какой-либо высшей истине или реальности и при этом одержимы строгой приверженностью церковному учению, обычаям, кодексу. Именно такие люди наиболее подвержены опасным крайним проявлениям религиозного фанатизма.

28

Поскольку большинство атеистических идеологий основаны на простом отрицании существования Бога, мне хотелось бы подчеркнуть, что невозможно отстаивать правомерность философии, если она не обладает некой внутренней логикой, подкрепляющей ее основные принципы. В отсутствие такой логики то, что названо философией, в действительности не что иное, как очередная необоснованная система верований, опирающаяся скорее на эмоции, чем на умозаключения. Насколько я понимаю, в этом заключается основная проблема, с которой столкнулось современное атеистическое движение. Вместо того, чтобы пользоваться присущей ему мудростью, атеизм держится на логических просчетах религий, с которыми стремится соперничать. И хотя еще ни одной религии не удавалось защитить свои постулаты с помощью разума, ни одна философия не в состоянии продержаться на одних опровержениях. Противоречия одной системы верований еще не означают правильности догматов другой. К примеру, если установлено, что некий объект не белый, это еще не означает, что он черный. Аналогично обнаружение изъянов в аргументах всех мировых религий еще не доказывает, что Бога нет. Следовательно, если мы стремимся выдвинуть жизнеспособную философию атеизма, она должна обладать собственным обоснованием, своим логическим фундаментом, и я убежден, что его обеспечит новая наука биотеология.

29

В одной больнице с целью подтверждения случаев внетелесного опыта над кроватями пациентов поместили светодиодный экран, показывающий сообщение, которое можно прочитать, только если смотреть на него сверху. До сих пор никто из пациентов, утверждавших, что пережил ОСС или ВТО в этой больнице, не прочитал это сообщение.

30

В число стран, где проводился опрос и где всего 1–2 % населения назвали себя нерелигиозными или атеистами, входят Иордания, Египет, Сирия, Оман, Кувейт, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Ирак и Йемен (Inglehart et al, 2004 г.; Barret et al., 2001 г.), Индонезия, Бангладеш, Бруней, Таиланд, Шри-Ланка, Иран, Малайзия, Непал, Лаос, Афганистан, Пакистан, Филиппины (Gallip, 1999 г.; Johnstone, 2003 г.), Сальвадор, Гватемала, Боливия, Бразилия, Коста-Рика, Колумбия, Эквадор, Гондурас, Никарагуа, Панама, Перу, Парагвай и Венесуэла (Hiorth, 2003 г.; Barret et al., 2001 г.; Inglehart et al., 2004 г.), Алжир, Бенни, Ботсвана, Буркина-Фасо, Бурунди, Камерун, Чад, Кот-д'Ивуар, Эфиопия, Гамбия, Гана, Гвинея, Кения, Либерия, Ливия, Мадагаскар, Малави, Мали, Мавритания, Марокко, Нигер, Нигерия, Руанда, Сенегал, Сьерра-Леоне, Сомали, Судан, Танзания, Того, Тунис, Уганда, Зимбабве и Замбия (Hiorth, 2001 г.; Inglehart et al., 2004 г., 1998 г.; Barrett et al., 2001 г.; Johnstone, 1993 г.).

31

Уровень грамотности взрослого населения США — 97 %, и хотя этот процент довольно высок, он тем не менее ниже, чем почти во всех прочих развитых странах.

32

Если погрузиться в мутные воды популяционной генетики, выяснится, что понадобится учесть столько переменных, такое множество проявлений демографического взаимодействия и перемешивания генетического материала, что прийти к сколько-нибудь определенным выводам практически невозможно. Вдобавок наука о передаче специфических особенностей поведения между группами построена исключительно на гипотезах. Что бы мы ни обсуждали — к примеру, высокий от природы интеллект евреев или врожденные способности азиатов к математике или естественным наукам, — несмотря на соответствие культурным реалиям, все это лишь предположения, в некоторых случаях слишком опасные, чтобы строить на них генетические выводы. Но в то же время нам известно, что некоторые наклонности могут передаваться из поколения в поколение, поэтому следует понимать, что данный предмет заслуживает внимания.

33

Следует также принять во внимание, что статистические данные, которые обычно приводятся в подкрепление доводов об интеллекте евреев (к примеру, о непропорционально большой численности среди них лауреатов Нобелевской премии), относятся к светской части мирового еврейского сообщества, которое обычно менее изолировано, и значит, более открыто для межнациональных браков, чем его эндогамные ортодоксальные аналоги, которые действительно представляют собой более изолированный генофонд.

34

Идеальных характеристик не существует. Какой бы полезной ни была адаптация, в ней всегда найдется какой-нибудь изъян. Например, серповидные клетки прошли естественный отбор благодаря тому, что повышали сопротивляемость малярии, однако их возникновение таило в себе другую угрозу. Эволюция действует рискованным методом проб и ошибок. С каждым отдельным организмом появляются новые варианты изменений, из которых одни идут на пользу организму, другие во вред, и лишь некоторые обладают и тем, и другим свойством. В сущности, каждая черта, которой мы обладаем, имеет свои «за» и «против». В соответствии с основополагающими физическими законами природы (то есть законами термодинамики) можно утверждать, что любой конкретный вариант делает организм либо более, либо менее энергоэффективным. Более энергоэффективные варианты сохраняются с большей вероятностью, менее энергоэффективные скорее всего подвергнутся искоренению.

35

Есть предположение, что многие организмы распознают физически здоровых сородичей визуально, обращая внимание на физическую симметрию организма. Подразумевается, что физическая симметрия соотносится с приспособляемостью, следовательно, представляет собой механизм, с помощью которого многие животные отличают здоровые особи от больных и увечных. К примеру, горбатость и хромота нарушают симметрию и служат визуальными признаками генетического дефекта. Возможно, у человека как вида тот же механизм определяет наше эстетическое восприятие, благодаря которому мы называем одних людей красивыми, а других уродливыми. В подтверждение этой гипотезы Виктор Джонстон, психолог из Университета штата Нью-Мексико, провел исследование, в котором с помощью электродов изучал изменения электрофизиологии мозга людей, смотрящих на разные лица. Джонстон обнаружил, что когда люди смотрят на симметричное женское лицо (в отличие от менее симметричного), возбуждение мозга усиливается. По-видимому, визуальное выявление симметричности черт, иначе называемое красотой, имеет нейрофизиологические последствия. Значит, физическое влечение должно иметь нейрохимическую природу. Следовательно, можно сказать, что красота притягивает нас, как наркотик. Это помогает объяснить, к примеру, почему рекламные щиты, журналы, телевизионную рекламу почти в каждой культуре наводняют изображения красивых женщин, притягивающие нас и способствующие продажам рекламируемого продукта. По-видимому, как и в случае с любовью, нравственностью или Богом, красота тоже является относительным понятием, определяемым заложенной в нас «программой».

36

Здесь и далее цитаты из «Эгоистичного гена» Р. Докинза приведены в переводе Н. Фоминой. — Прим. пер.

37

Поскольку этот импульс носит потенциально опасный характер, напрашивается вопрос: стоит ли нам воспользоваться в будущем достижениями генетики, чтобы искоренить гены, отвечающие за подобное поведение, которое способствует расколу? Надо ли стремиться раз и навсегда устранить религиозность из сознания человека? Ввиду опасности генетического манипулирования я не одобряю столь радикальные меры. И в то же время я не раз слышал о возможности хирургического удаления «Божьей» части мозга как процедуре, причудливо названной «богоэктомией». В качестве еще одного решения когда-нибудь, вероятно, появятся таблетки, химическим образом подавляющие чрезмерные импульсы, а мы начнем воспринимать фанатизм как одну из разновидностей «религиозного заболевания», требующую медикаментозного лечения. Но как бы ни обстояло дело с этими и более инвазивными решениями, гораздо выше вероятность, что мы, если это еще не поздно, разрешим проблему религиозного трайбализма давними проверенными методами — логическими рассуждениями, доводами и дипломатией.

38

Пер. Г. Кружкова. — Прим. пер.