Боевые будни штаба - [39]

— Зря сменяют нас, — сделал он вывод. — Еще такой удар — и затрещала бы Голубая линия. Фашисты держатся из последних сил. Чувствуется, что обессилены они, понесли большие потери.

Еще днем пленные тоже уверяли, что удерживать рубеж некому, обезлюдели роты. Не вызывало сомнения, что фашисты потеряли много солдат за эти двое суток, но, занимая выгодный и оборудованный рубеж, они могли оставшимися силами оказать сильное сопротивление. При этом нужно трезво оценивать свои силы и возможности. Части понесли серьезные потери, что не могло не сказаться на их боеспособности. Для повторной атаки требовалось накопить боеприпасы. Рудко же оценивал обстановку со своих позиций, не представляя ее в полном объеме.

Я не стал оспаривать его вывод. 311-й полк сделал больше, чем другие. Рудко с гордостью рассказал о многих офицерах, достойно показавших себя в первом бою. Особо заслуживал похвалы командир роты старший лейтенант М. С. Новиков. Его рота была переброшена вперед, на левый фланг, откуда ожидалась контратака. Через час 16 танков и до двух рот пехоты начали выдвижение для нанесения удара. Противник продвигался без разведки. Гвардейцы проявили выдержку и себя не обнаружили, хотя рядом проползли танки, а за ними торопливо, в полный рост, шла пехота. Наступила решающая минута. С тыла и во фланг почти в упор обрушила рота огонь. За 5 минут контратака была отражена. Фашисты спешили назад, теряя людей и машины. Бронебойщики рядовые И. Е. Феофилов и Я. М. Шелутько подбили три танка.

Вернулся из полка помощник начальника оперативного отделения старший лейтенант И. Ф. Тарханов. Он проверял смену подразделений. По его оценке, противник опять создал высокую плотность огня.

— Снова надо готовить прорыв, — сделал он вывод.

Мне нравился Иван Федорович, способный, деловой и смелый офицер. Его оценка обороны заслуживала большего доверия.

В последний раз я оглядел из опустевшего НП неровные вершины гор, расплывчато выступающие на темно-синем фоне неба, яркие вспышки орудийных выстрелов, торопливые уколы огня пулеметов, плавные трассы осветительных ракет, непрерывно прочерчиваемые над передним краем. Совсем близко угадывались войска, сменившие наши подразделения и приступившие к закреплению занятых рубежей. Но на этот раз на душе не было чувства радости от ожидания близкого отдыха в стороне от огня и взрывов.

В первых числах сентября 43-го дивизия была переброшена по железной дороге на Украину, в район Ровенек. Кругом — выгоревшая, пережившая войну степь. Возвращались жители к своим родным местам. Около солдатских кухонь толпились ребятишки. Они не просили, а терпеливо ждали, когда взрослые сами догадаются, зачем они здесь. Бойцы вытаскивали из карманов припрятанные куски хлеба и сахара, толкали их им в ручонки.

Части сразу же после выгрузки двинулись к фронту. Переходы планировались в среднем по 45 километров в сутки. Марш только ночью. На маршрутах редко встречались уцелевшие от огня деревни. Возле развалин уже появились шалаши, домики-времянки, маленькие, неказистые, сколоченные на скорую руку, прикрытые кусками старой фанеры, ржавой жести и битой черепицы. Местами чернели землянки, в них люди жили по-окопному, как на фронте.

На ходу вливалось пополнение. Впервые в строй становились солдаты рождения 1925 года. За военные годы они выросли и возмужали, но пока еще неумело держали в руках оружие. Представитель штаба фронта, с папкой, в очках, пояснил:

— Учите на марше. Невелика премудрость солдатской науки: перебегать, стрелять, гранаты бросать. Лучше бы пропустить через запасные полки? А чем вы завтра будете воевать? Врага надо гнать с нашей земли.

На привалах и дневках проводились занятия, за новичками закреплялись бывалые воины.

24 сентября был последний переход. Части подошли вплотную к оборонительному рубежу, созданному противником за рекой Молочной. Командир дивизии провел рекогносцировку, в которой участвовали мы с командующим артиллерией. Ровное поле, расчерченное лесозащитными полосами. Перед обороной лежала большая, привольно раскинувшаяся деревня Тифенбрун. На огородах, рядом с домами, жители уже оборудовали щели. Войска стекались к фронту.

С небольшой высоты четко виднелись Ворошиловка, Показной, Ново-Мунталь и холмы, где проходил оборонительный рубеж фашистов. Совсем близко отсюда залегли подразделения передовых батальонов. Даже при первом знакомстве с обороной вызывало удивление требование командарма наступать с темпом 20–25 км в сутки. Такой темп возможен только при наступлении на поспешно занятый незначительными силами рубеж.

До вечера штаб планировал наступление. Мало данных. Только после, когда все отработанные документы легли в папки и замыслы стали претворяться в дела, схемы начали обрастать подробностями: обозначались опорные пункты, огневые точки, проволочные заграждения, паутина траншей.

Штаб отрабатывал каждый документ с обычной тщательностью. Там, где не хватало конкретных данных, их заменяли расчеты и прогнозы возможных действий противника. Вырисовывалась сплошная, глубокоэшелонированная оборона. Степь разрезал противотанковый ров. Впервые в нашей полосе встретилось такое сооружение, и оно убедительнее всего показывало, что фашистская армия вообще стала пугливее.