Боевой выход - [49]

Застреленный Калининым и теперь притащенный к месту засады чеченец был молод, можно сказать, юн. Совсем мальчишка, даже немного моложе его бойцов. Рядом со вторым убитым – здоровым бородатым чехом – он выглядел нелепо. Принесшие его бойцы стояли над трупом и не отрываясь смотрели в мертвое, темное в надвигающихся сумерках лицо.

– Какого черта? – нарочито зло рявкнул Ефимов, мол, какого черта вы здесь торчите!

– Мальчишка совсем, – у Калинина предательски дрожали губы, а руки едва-едва удерживали сжимаемый ими пулемет.

Ефимов перевел взгляд от белого как мел лица сержанта на лежавшего в густой траве убитого. Едва ли их разница в возрасте была более полутора-двух лет, но рядом со здоровяком – трехпалым бородачом худой чеченский подросток гляделся совсем мальчиком.

Досадливо скрипнув зубами, Сергей хотел сказать отрывисто и привычно: «Разве у тебя был выбор? Или ты его, или он тебя», но вместо этого зло ткнул стволом автомата в сторону мертвого здоровяка и с нескрываемой злостью бросил:

– Не бери в голову! Твоей вины в этом нет. Это пусть те, кто отправил его в лес, стенают и каются. Пусть их, а не тебя гложет совесть! – И тут же, еще злее: – И не стой столбом! Ступай к своей тройке! Живо!

– Ну да… – спешно согласился Калинин и, дернув за рукав стоявшего тут же Юдина, отправился к своей тройке.

– Центр – Лесу, Центр – Лесу. Прием, – зазвучал в эфире голос рядового Каретникова.

О том, что группа ведет бой, он уже сообщил, что ведется преследование противника – тоже, а вот от дополнительно задаваемых вопросов, все время оставаясь на связи, умело отмалчивался. Сейчас же, получив от группника подробную инструкцию, а точнее, записав все в блокнот радиста, он начал, тщательно сверяясь с записанным текстом, передавать информацию в ждущий его сообщений отряд.

– Да-да, – повторял он, – один «трехсотый». Да, старший сержант Шадрин. Тяжелый? Да. – И от себя: – Но терпимо, опасности для жизни нет. Сознание не терял, кровопотеря небольшая, литра полтора.

Радист рассуждал так, как будто он был доктором. Впрочем, он был уверен, что у сержанта все хорошо, ведь раненого осмотрел сам группник и вынес вердикт: «жить будет». Все три попавшие в Шадрина пули прошли по касательной. Одна (похоже, в тот момент, когда старший сержант, обернувшись вполоборота, вскочил на ноги) наискось прошла по спине, слегка черканув лопатку; вторая цепанула по ребрам. Это, наверное, когда он сшиб Довыденко, оказавшись на его месте. И третья, доставшаяся ему уже в падении, прошила левую руку, распоров мякоть от плеча до локтя. Еще одна пуля, четвертая, но ее Ефимов уже не считал, выдрав клок волос, содрала кожу на голове и умчалась в неизвестность.

– Тебе бы в армии всю жизнь служить! – только и заметил он, когда осмотр раненого был закончен.

– Это почему же? – удивленно переспросил морщившийся от боли Шадрин.

– Да голова у тебя подходящая – дубовая. Даже пули на рикошет идут, – ответил Ефимов и, улыбаясь, ушел проверять выставленное на ночь охранение.

И вот теперь в его отсутствие радист сидел перед радиостанцией и, не зная, как толком сформулировать состояние раненого, нес откровенную чушь. Наконец-то на том конце провода поняли, что ничего путного от него не добьются, и перешли на другие интересовавшие руководство вопросы.

Когда обстоятельный доклад был закончен, Костик облегченно перевел дух и уже хотел было отключить радиостанцию, когда его снова запросил «Центр».

– Вынести раненого и трупы самостоятельно сможете? Прием.

– Скажи, сможем, – вмешался в разговор уже вернувшийся и подошедший к своей дневке Ефимов.

– Да, сможем, – короткий ответ и новое сообщение от «Центра»:

– …второй группе эвакуация по координатам Х… У…

– А я? А меня? – почти тотчас возопил в эфире голос Гуревича, так и не успевшего добраться до места боестолкновения.

– …Первая группа остается еще на одни сутки. Задача: найти базу противника.

– Нет, вы погодите, мы вторые сутки не жрамши! – протестовал в эфире капитан Гуревич, недоумевая и шизея от такой несправедливости. Но его, похоже, уже никто не слушал.

Ефимовская группа в густеющих сумерках двинулась к месту эвакуации, а бойцы группы капитана Гуревича остались в лесу еще на одну ночь, чтобы к десяти часам утра, голодные и уставшие, выбраться к месту вчерашнего боестолкновения и, ориентируясь по едва видимым приметам, двинуться по следам отступившего противника.

Уже ближе к обеду первая группа первой роты после продолжительного перехода взобралась на очередной хребет и, стараясь держаться как можно ближе к обрывистому краю, медленно поползла к югу. Где-то там, по всем раскладам, и должна была находиться вражеская база. Ее просто не могло там не быть. Последний раз замеченные головняком следы вели именно в этом направлении. Если будет база, значит, будут вражеские трупы и, возможно, раненые. Их не могли нести до бесконечности. Базу необходимо обнаружить, смять сопротивляющихся и захватить тех, кто предпочтет плен смерти. Для этого спецназовцев и оставили еще на одни сутки. Именно поэтому он, капитан Гуревич, и его группа, усталые и злые, не выспавшиеся и голодные, упрямо шли вперед. Найти, догнать, уничтожить. Гребаная база, гребаные «чехи»!