Боевой вестник - [105]

— Просто нравится мне. Мы с тобой вдвоем скитаемся по Гринвельду. Заботы придворные где-то далеко. Не докучают с визитом старосты деревень, просящие рассудить тяжбу из-за куска дерна. Не лезет барон Мортигорн со своими казначейскими счетами. Я одет по-простому. Никто на меня внимания не обращает, не бежит кланяться в ноги, выпрашивая какую-нибудь милость. Не скрипит доспехами вокруг меня охрана. Просто ты да я бродим и болтаем душевно. Разве не замечательно?

— Замечательно, с одной стороны. Но с другой, коль уж возложено на тебя тяжкое бремя управления королевством, то бежать от этого бремени никак нельзя.

— Никто и не бежит. Но отдохнуть хоть немного стоит.

Они все ехали, болтая о разном. Вскоре телега повернула направо, куда уходила дорога Эвера. Та самая, по которой много веков назад впервые проехал первый король, верхом на белом мамонте. Только двигался он не на север, а наоборот — туда, где заложил первый камень в основание будущей столицы.

За поворотом они увидели бредущего навстречу человека в длинной черной накидке и с посохом.

— Никак пилигрим? — тихо спросил Хлодвиг.

— Похоже на то, — кивнул десница и стал внимательно наблюдать за путником.

Когда до того оставалось шагов тридцать, он вдруг заметил, что для простого пилигрима тот обут в чрезмерно добротные черные сапоги.

— Странно, — проворчал Нэй, потрогав рукоять меча. В дороге он с оружием не расставался, пряча его, только когда они находились в городе или селении.

Путник медленно выдвинулся на середину дороги, просительно протягивая руку.

— Государь, возьми меч, — быстро и тихо скомандовал Вэйлорд.

— В чем дело?

— Не медли, Хлодвиг. Доставай меч.

Вэйлорд спрыгнул с телеги и, обогнав ее, решительно направился к незнакомцу.

— Посторонился бы, добрый человек, — сказал он громко, продолжая коситься на хорошие сапоги странного путника. — Негоже навстречу полуслепой кляче идти.

Тот молчал и все шел вперед, выставив руку.

— Слышишь ли ты меня вообще или нет?! — воскликнул Нэйрос, и тут путник поднял склоненную голову, скрытую под капюшоном.

В полумраке, где скрывалось лицо, злобно блеснули желтые глаза. Вэйлорд не видел таких глаз уже восемнадцать лет — с войны на Мамонтовом острове. Но запомнил их призрачный свет на всю жизнь…

— Вигги, к оружию! — заорал десница, обнажая меч. — Это мангус!

Восемнадцать лет Вэйлорд не называл Хлодвига этим прозвищем.

Путник взмахнул посохом, отводя оружие Вэйлорда, и тут же в руках мангуса появилась боевая сталь. Позади лязгнуло лезвие меча Хлодвига, что он довольно быстро извлек из ножен. Слева и справа из кустов послышался шорох, и показались еще люди в черных одеждах. Но они лишь выглядели как люди. Это были мангусы, мерзкие, зачарованные колдунами твари, безропотно выполняющие их волю.

— Поимей тринадцатый ваших матерей, чертовы отродья! — заорал король, и его двуручный меч, не медля ни мгновения, обрушился на голову одному из нападавших, выпуская на белый свет ее содержимое. — Давненько мы не веселились, а, дружище Нэй?

— Да к хаосу это веселье! — зарычал десница, отводя удар вражеского оружия и контратакуя.

Дорога Эвера наполнилась криками ярости двух гринвельдцев и злобным безмолвным сопением нападавших. И все это окрашивалось перезвоном бьющейся стали.

Даже когда Вэйлорд отсек неприятелю руку, тот не закричал, лишь зажал кровоточащую культю другой и попятился, злобно рыча. Еще один взмах, и он лишился головы. Нэйрос уже заметил, что к нему бежало несколько врагов. Лезвие его меча, только что отделившее голову мангуса от туловища, продолжило движение и отбило взмах, нацеленный на его спину. Теперь ему предстояло биться сразу с тремя.

— А биться вы, сукины отродья, так и не научились! — орал во всю глотку Хлодвиг, который разделался уже с четвертым врагом.

Вэйлорд помнил две вещи, даже три. При дневном свете мангусы дерутся заметно хуже, чем в ночи. Второе: они охотно жертвуют собой, заманивая распаленного битвой и увлеченного победами человека в кольцо своих вооруженных собратьев, из которого уже не выбраться. И третье: если не лишить мангуса головы, он еще может подняться, даже если все тело покрыто ранами, смертельными для человека.

— Пробивайся ко мне, Вигги! — кричал Вэйлорд, яростно отражая атаки трех врагов. — Не давай себя заманить!

— Не будь я потомком великого Эвера, если позволю себе спасовать перед этими тварями!

— Не глупи! Проклятье!

Лезвие вражеского меча скользнуло по предплечью, обжигая острой болью. Нэйрос ответил, вгоняя свое острие врагу в глотку. Тот не упал, лишь отступил, шатаясь и сжимая ладонью кровоточащую шею. Но их теперь не трое, а двое. Пусть временно, но уже легче. Еще один мангус лишился руки, сжимающей меч. Немного полежав в дорожной пыли, рука вдруг зашевелилась и, цепляясь пальцами за грунт, поползла к Вэйлорду. Тот ударил ее подошвой сапога и снес другому противнику голову. Молчаливый мангус, что с пробитым горлом, вновь кинулся в атаку. Но он все же был ослаблен раной. Будь на его месте человек, даже самый выносливый и крепкий, он был бы уже мертв.

Вэйлорд отчаянно пытался пробиться к королю, но поверженных врагов заменили еще трое. Однако основная масса мерзких тварей все же атаковала не Нэйроса, а самого Хлодвига. Целью был именно он, а Вэйлорду лишь не давали приблизиться к королю. Вдвоем, заняв круговую оборону и сражаясь спина к спине, они бы не оставили молчаливым мангусам шансов, будь их даже вдвое больше.