Боевой режим - [8]

— Третья машина: вытяжка девяносто метров, — доложил оператор тормозной машины.

Трос, освободивши гак, как задумавшийся о чём-то удав медленно пополз к тормозным блокам.

— 521-й, заруливайте по командам встречающего, — дал команду руководитель полетов.

Повинуясь жестам, истребитель сложил крылья, зарулил на техническую позицию и выключил двигатели.

Через некоторое время произвел посадку и вертолёт-спасатель. Винты плавно прекратили своё вращение. Словно стайка муравьёв подбежали к нему матросы, поставили колодки, зашвартовали и снова убежали в парковую зону. Из кабины вышел экипаж. Постояли немного у вертолёта, о чём-то поговорив с техником, и направились к надстройке. Замыкающим шёл водолаз с ластами в руке, похожий в своём зелёном костюме на лягушку. Наступила тишина.

Через несколько минут пошёл дождь.

На предварительном разборе полётов командир истребительного полка был явно не в духе. Сам разбор прошёл быстро, но причина плохого настроения полковника Рассказова крылась в очередном «залёте» среди техников авиагруппы, а именно технического состава третьей эскадрильи его полка.

Во время разведки погоды позвонили с берега и сообщили, что у одного из них родился сын. Новоиспеченный папаша не смог дождаться вечера и стал «мыть ножки» наследнику сразу после обеда.

Старшим на этой боевой службе на нашем корабле пошел вице-адмирал Доброскоченко. Очень строгий и властный начальник. С самого спуска авианосца на воду он участвовал во всех его выходах, очень переживал за состояние дел на корабле и выучку экипажа.

Уже, будучи заместителем командующего Северного флота, когда выходил в море на нашем корабле, то при первой же возможности обходил корабль. Причем всегда появлялся в самых неожиданных местах: то на КП какой-нибудь БЧ (боевой части), то каком-то коридоре где-то на седьмой палубе. А если зайдёт в какой-то блок кают, то при его осмотре вскрывалось столько нарушений, что хозяева кают потом очень долго сдавали ему зачеты по знанию корабельных правил или функциональных обязанностей.

Владимир Григорьевич страшно ненавидел лентяев, или праздно шатающихся по кораблю. Часто бывало так: идёт офицер по коридору по какой-то своей надобности, он его обязательно остановит, и, узнав, что вместо проведения занятий или учений он занят каким-то пустяковым делом, требовал показать ему свою каюту.

В любой каюте при желании можно найти уйму всевозможных замечаний от самодельного кипятильника и не вытертой где-нибудь пыли, до незарегистрированного видеомагнитофона и запрятанной водки. Народ его, поэтому откровенно боялся и всячески хитрил: кто передвигался по кораблю с совершенно ненужной папкой подмышкой, а кто и вовсе надевал на руку повязку, чтобы казалось, что он где-то дежурит.

Вице-адмирала Доброскоченко за глаза называли Конь. Толи из-за фамилии, толи за какие-то лейтенантские подвиги.

На этот раз Конь, проходя мимо блока кают, где размещался технический состав авиагруппы, услышал пение и характерный запах явно «некультурного» мероприятия.

Гостеприимные хозяева до того расслабились, что было нарушено основное кузнецовское правило: на стук без неопознанного голоса дверей не открывать. Мало того, они держали дверь распахнутой настежь.

— Что вы тут делаете?

На столе спирт, закуска. Вокруг полупьяные физиономии техников, не участвующих в полётах….

Виновник торжества, обалдевши от счастья и выпитого традиционного флотского напитка с многозначительным названием «шило», преподнес вошедшему рюмку.

— Товарищ вице-адмирал! У меня сегодня сын родился. Вес четыре килограмма, рост пятьдесят два сантиметра! Разрешите с вами выпить? — Находясь в возбуждении от приятного известия и изрядной дозы алкоголя новоиспеченный папаша перешел допустимую грань.

— Вы ещё очень молоды — со мной пить!

— Так, товарищ вице-адмирал, когда я стану постарше, вы уже будете на пенсии….

Коню в следующем году стукнет шестьдесят. На душе кошки скребут — отслужил своё….

Речь командира полка на построении была очень красочной.

После ужина ко мне в каюту заскочил мой друг, Алексей Омелин — капитан второго ранга, начальник службы живучести корабля.

— Ты чем занят? Пять минут на сборы и бегом в кормовую сауну! — выпалил он и умчался к себе.

На «Кузнецове» быстрее всего исполняются команды на сход (по старой морской поговорке: «лучше пять минут на юте, чем потом весь день в каюте») и, если корабль в море, то полученное известие, что где-то можно хорошенько помыться и попариться.

В раздевалке сауны стало ясно, что мероприятие было организовано для помывки экипажа вертолёта-спасателя и заместителя командира вертолётного полка Валерия Васильевича Миронова с его начальником штаба на этой боевой, моим однокашником — Николаем Соколовским. Они единогласно решили, что без меня и Алексея сегодня никак не получится ни порядочно помыться, ни скрасить вечерний досуг после сауны.

Валерий Васильевич был хорошо знаком по училищу с Володей Церковским, начальником нашей ГБУ (группы боевого управления) в Афганистане, любил послушать о его приключениях и работе вертолётчиков. Порой я удивлялся: на сколько всё-таки тесен мир. Многое, конечно, забылось, но некоторые моменты засели в памяти крепко.