Боевое задание - [46]

— Наверное, хотят мост перейти, пока светло, — высказал предположение Яша.

— Да, — согласился Ваня, — может, в том лесу, что за мостом, еще есть наши.

Ребята провозились целую ночь. Лопаточка только вначале показалась удобной. А потом работать ею стало трудно — очень короткий черенок. Да и дерну хорошего поблизости не было. Приходилось носить издалека, с болотистой низинки.

На рассвете, когда могила генерала была аккуратно обложена дерном, мальчишки уснули неподалеку, под ольховым кустом.

Ване приснился сон, будто вышел генерал из могилы, поднялся на бугор, грозный, величественный, весь как из огня. Правой рукой указывает на фашистов, а левой зовет:

— Вперед!

Бегут красноармейцы туда, куда указал генерал, бьют фашистов, кромсают нещадно. И в первом ряду они — Яша и Ваня с автоматами в руках.

Проснулись друзья от какого-то тяжелого, всю землю сотрясающего рева моторов и лязга железа. Глянули на дорогу и обомлели. По шоссе прямо на мост шли на полной скорости огромные, похожие на бегемотов танки с черным крестом на башнях. Их было пять.

— Перейдут через мост и догонят наших, проклятые! — беспокоясь прежде всего о лейтенанте и красноармейцах, сказал Ваня.

— Они, по-моему, перебрались через мост и ушли в лес, а танки по лесу не могут догонять, — рассудил Яша.

Ваня только кивнул в знак того, что хорошо, если так.

Передний танк уже был на середине моста, а второй только поравнялся с перилами, когда там вдруг рвануло и огромное черное облако взметнулось в небо, вскипело красным, рыжим и черным пламенем. А когда опустилось, то не было ни моста, ни тех двух танков. Третий железный бегемот с черным крестом на башне с разбега остановился над пропастью и стал разворачиваться. Но из кустов, зеленевших за кюветом, в него полетели сразу три блестящие штуки, сверкнули на солнце, как рыбины. Ваня подумал, что это гранаты, но Яша воскликнул с восторгом:

— Эх ты, бутылки с горючей смесью!

Его предположение сразу же подтвердилось — танк вспыхнул, словно стог сена.

Ваня и Яша не видели, кто забросал танки бутылками. Но вскоре из кустов возле самой дороги выскочили те трое, о которых мальчишки думали, что они уже давно в дальнем лесу. Бросились они прочь от дороги, петляя по мелкому кустарнику. И может, так благополучно и ушли бы. Но к подорванному мосту прикатили грузовики. Только остановились, из них, как воронье, высыпали фашисты в касках. Разбежались по кювету и начали палить из всего, что было: из автоматов, винтовок, пулеметов.

Ребятам стало страшно. Они похватали припасенные еще с вечера автоматы и гранаты и хотели скрыться в лесу, да увидели лейтенанта, бегущего к могиле. Заметив ребят, он даже не остановился, а только спросил, на месте ли носилки, на которых они вчера принесли генерала.

— Убегайте, ребята, в лес! Фашисты лютуют — мы им перцу под хвост насыпали, — крикнул лейтенант и, схватив носилки, побежал назад, к своим.

Ребята догадались, что кто-то из троих тяжело ранен, и Ваня крикнул лейтенанту:

— Можно, мы с вами будем уходить в лес?

— Давай! — ответил лейтенант.

Раненым оказался молодой кудрявый боец. Он был без пилотки; желтые, как солома, кудри покраснели от крови, проступившей сквозь бинт.

Ребята забрали у второго бойца пустые рюкзаки. Положив раненого на носилки, лейтенант и боец быстро пошли в лес. За ними поспешили и ребята.

Ване казалось, что фашисты стреляют прямо ему в спину. Однако он старался не оглядываться, чтоб не показаться трусом. Посматривал назад только сам лейтенант. Ну, это он как командир, чтоб знать, что делается вокруг.

Стрельба не умолкала. Но красноармейцы и мальчишки уходили от нее все дальше и дальше в глубь леса.

Наконец остановились отдохнуть. И тут Ваня не вытерпел. С восторгом глядя на лейтенанта, пилоткой, отиравшего пот с лица и шеи, он сказал:

— Здорово дали вы им!

— Это не мы, это генерал Заруба, — ответил лейтенант. — Он им не даст покоя и мертвый!

— Да, наша часть рассыпалась, но она не разбита. Мы еще им покажем! — сказал черный то ли от порохового дыма, то ли от пыли красноармеец.

И вдруг он склонился над носилками и быстро застегнул пуговицы на гимнастерке раненого. Он это сделал торопливо и старательно, заслоняя собою от мальчишек грудь неподвижно лежащего товарища.

Однако Ваня успел заметить то, что так поспешно прятал от него боец: край алого, словно свежая кровь, знамени и даже кончик золотой буквы, кажется, «П». Он многозначительно посмотрел на Яшу. Но тот о чем-то увлеченно говорил с лейтенантом.

«Знаменосец!» — с восторгом подумал Ваня о раненом.

— Ну а теперь давайте знакомиться, — предложил лейтенант. — Меня зовут Сергеем Соловьевым. Товарища — Николаем Черновым. А ранило Володю Сорокина, гордость нашей части, комсорга. А вы кто такие?

— Я — Ваня. Он — Яша, — ответил Ваня за обоих.

— Все ясно, до мельчайших подробностей, — улыбнулся лейтенант. — А откуда вы?

— Я из Поречья, тут недалеко. Яша — из Вишнёвич.

Насчет недалеко Ваня приврал, чтоб лейтенант не расспрашивал, почему ушли из дому в такую даль. Но провести его не удалось, он тут же посмотрел на карту и присвистнул:

— Вот так недалеко! Восемнадцать километров! Это ваши родители там уже… — и вдруг он умолк, заметив, как помрачнели оба мальчика.