Боевое задание - [44]
— Встал да пошел! — возразил пожилой пулеметчик, задумчиво покручивая жесткий седеющий ус. — Где ты его найдешь? Что ж он, стоит на большой дороге, добровольцев зазывает?
— А верно говорит Ефим Степанович, — согласился командир с пулеметчиком, — найти генерала, если он и на самом деле есть, будет не так-то просто. Маскирует он все свои дороги лучше, чем мы. Но найти надо.
— Товарищ командир, разрешите мне пойти на это дело! — раздался от печки звонкий девичий голос.
Все недоуменно уставились на повариху Марусю. А она еще раз помешала кашу в огромном чугуне и так с длинной деревянной ложкой подошла к столу.
— Мне кажется, товарищи, что это дело рук моих вояк. По стилю работы догадываюсь. Приключенчеством пахнет от этой затеи. Обстрелял, подорвал, сжег и подпись свою оставил: мол, знайте наших!
— Пожалуй, вы правы, Мария Федоровна, — задумался командир. — Вы этот народ знаете лучше нас.
Марией Федоровной повариху называли только тогда, когда вспоминалось, что она бывшая здешняя учительница.
— Я тоже согласен с Марией Федоровной, — сказал комиссар, — это скорее всего выдумка подростков.
— Вот и я о том сумлевался, — поглаживая белую бороду, заговорил Иван Трофимович. — Прикидывал я и так и сяк, нет, думаю, сурьезный полководец не станет трезвонить в тылу супротивников. Как пить дать это ее, Марусины, енералы.
— Тогда тем более надо скорее найти этих генералов, — уже встревоженно сказал командир. — Спасать их надо от расправы карателей, отвлечь от опасной затеи. Ведь ясно же, что генерал этот не одиночка.
Посоветовались и решили послать Марусю на поиски прославленного генерала.
Оделась Маруся в деревенское, обулась в лыковые лапоточки, взяла старенькое лукошко и отправилась в лес. Кто встретится, скажет, что деревня ее сгорела, она пробирается к родным и вот питается тем, что найдет в лесу…
Ушла Маруся на связь с генералом Зарубой.
Нет ее день. Нет ее два дня. Проходит целая неделя. Командир уже начал тревожиться: не попалась ли в какую ловушку. И уж хотел посылать разведчика, как вдруг Маруся заявляется. Худая, оборванная и почерневшая от усталости и голода. С нею деревенский мальчонка лет двенадцати, тоже замученный, с ног валится, одни глаза да зубы.
Маруся молча опустилась у костра, где в огромном ведре готовился обед. Налила еще недоваренного супа и стала есть из одной миски вместе со своим спутником.
Мальчишка ест быстро, мясом обжигается, ни на кого не смотрит, словно в чем-то виноватый.
Партизаны поняли, что люди голодные, оставили их в покое, пусть поедят, отдохнут, а потом сами все расскажут.
Стоят партизаны в сторонке и, глядя на мальчишку, дивятся — уж очень странно одет. Солдатская гимнастерка так вылиняла, что и не поймешь, какого она цвета. Подпоясан широченным пожарным ремнем с огромным кольцом на боку. Галифе синие, как у милиционера. На голове пехотинская пилотка с ярко начищенной звездочкой. А на ногах постолы — аккуратно пригнанные лапоточки из свежего, еще зеленого лыка. Но самым неожиданным в его наряде был алый, словно новенький, пионерский галстук.
Больше всех заинтересовался мальчишкой комиссар отряда, бывший учитель. И, когда заметил, что тот утолил первый голод, спросил его:
— Ты что же, товарищ пионер, и по селу, занятому фашистами, ходил в красном галстуке?
— Не! — мотнул головой мальчишка, обгладывая кость. — Я с самого начала войны живу в лесу.
— В лесу-у? — удивленно переспросил комиссар. — С отцом, с матерью?
— Не! — все еще не выпуская из рук совсем обглоданную кость, ответил тот и нахмурился.
Комиссар понял, что мальчишка чего-то недоговаривает, но решил пока что его не донимать. И только спросил:
— А кто же тебе так выстирал да нагладил пионерский галстук? Или это уже Мария Федоровна?
— Не! — тот опять тряхнул лохматой и, видать, давным-давно не мытой головой. — Стирал сам. Речек в лесу хватит. Вместо мыла — глина. А гладил на гильзе от орудийного снаряда.
— Не видывал такого утюга, — признался комиссар. — Как это?
— На костре нагрею орудийную гильзу, вытру ее, потом обмотаю галстуком. Он и высохнет и выгладится.
— Неплохой способ! — одобрил комиссар. — А моя дочка даже электрическим утюгом не всегда охотно гладила. Все маму просила.
— Это пока ее жареный петух не клюнул, — убежденно заметил мальчишка. — А попала б, как я, в беду, сразу всему научилась бы.
— Но все же и в лесу теперь опасно ходить в красном галстуке. Вдруг попадешь фашистам на глаза…
— А это зачем? — и мальчишка вытащил из-за пазухи новенький вороненый пистолет. — В десятку я еще не попадаю. Но голову фашиста за двадцать метров продырявлю!
Комиссар только руками развел: мол, возразить нечего.
Отложив дочиста обглоданную кость, мальчуган не спеша полез в карман своих широченных галифе.
— А если фашистов будет целая куча, то вот им! — с этими словами он вынул из кармана гранату-лимонку.
— Ну-ка, ну-ка! — протянул было руку комиссар.
Но мальчишка проворно сунул лимонку обратно в карман.
— Ты сам-то не подорвешься на ней? — в тревоге спросил комиссар.
— Что я, маленький, что ли?
Комиссар улыбнулся, но ничего на это не сказал и пошел с Марусей в землянку командира. За ними последовал и мальчишка…
