Боевое задание - [18]
Бакенщик, пошарив рукой возле двери, зажег фонарь. И при свете его стал рассматривать пришельцев.
Чтобы не терять времени, Моряк напомнил о себе, назвавшись только по фамилии.
— Сережа! Механик с «Варяга»! — сам вспомнил старик. — Как же не помнить, Арсентия моего учил на баяне играть.
— Это он сейчас на моторке унесся? — спросил Моряк.
— Оба старшие служат, — печально ответил бакенщик. — Но об том так, на ходу, не поговоришь.
— Нам прежде всего об этом и хотелось потолковать, — признался Моряк.
— Тогда идемте в их хату, она сейчас пустует.
Вошли в новую пристройку к дому. Здесь действительно стоял нежилой дух. Хозяин поставил на стол фонарь и первым делом предложил выпить и закусить. Но Сергей ответил, что они сыты. А пить будут в день победы.
— Впервые попались неголодные партизаны, — с осторожной улыбкой сказал бакенщик.
— А часто они к вам заходят?
— Зимой реже, летом чаще, — уклончиво ответил хозяин.
— Местные или далекие?
— Больше всё проходящие. Местные знают, что сыновья в речной полиции, так гнушаются и заходить.
— Может, остерегаются? — уточнил Сергей.
— По-всякому.
— Ну а мы и не гнушаемся и не боимся. — Сергей обратился к своим: — Ребята, идите постойте, один возле дома, другой возле причала.
Только партизаны вышли, хозяин сел на табуретку против старого знакомого и сразу заговорил смелей и откровенней.
— Так вот, Сергей, твой бронекатер «Варяг» стоит в камышах наполовину затопленный. Мотор Арсентий залил солидолом, чтоб не проржавел. В речную полицию сыновей заставил пойти кто-то из больших советских начальников. Того я точно не знаю. Перед нашими людьми мои сыны чисты, как и я. Это ты потом узнаешь и от людей. А сейчас помни одно: подашь сигнал, катер подымем. Даже насос для этого дела тоже в солидоле своего часа дожидается. Вдобавок собрали тысячи полторы патронов. Да и взрывчатка найдется, — и хозяин решительно встал.
Сергея это признание ошарашило, Он молча и долго тряс сухую мозолистую руку бакенщика. Наконец сказал:
— Если так, то взрывчатку давайте сразу же.
— Она в десяти километрах отсюда, на той стороне речки.
От волнения Сергей начал ходить по комнате.
— Где же вы все это набрали? — спросил он.
— То еще в сорок первом, наши солдаты, что охраняли воинский склад, погибли на посту. Подорвать не успели. Оттуда потом люди тащили всякую всячину — и еду и одежду. А мы с сынами — боевые припасы. У нас и винтовки были, да понемногу раздали тем, кто выбирался из окружения.
— И все это на той стороне реки? — все еще недоумевал Сергей. — Там же сплошные болота, где там хранить!
— Для кого — сплошные. А я знаю там каждый сухой грудок. Заведу и выведу.
«Может, мы на тех кладовых сидим и не знаем!» — подумал Сергей.
— Так это из пулемета вчера вечером стреляли ваши сыновья? — неожиданно спросил Моряк.
— Они. Приказ получили отпугивать от берегов партизан. А сегодня еще такое придумал комендант: на тот берег никого не пущать, даже мальчишек с удочками. Как увидишь что живое на том берегу — стреляй.
Моряк невольно вспомнил о том, что Коля обещал дружку прийти к нему в субботу на рыбалку, чтобы узнать что-нибудь о сестре. Значит, это дело теперь неосуществимо…
— Когда можно будет увидеть боеприпасы? — спросил Моряк.
— Хоть завтра! — с готовностью ответил Чимарко. — За день мы управимся.
— А можно вам на целый день отлучаться? Вы ведь тоже у них как будто служите.
— Каждый день пуд рыбы на стол коменданта вынь да положь. С утра до полуночи с сетями. Так что день для себя могу урвать.
— Да вот еще, Егор Степаныч, нет ли у вас в запасе большой лодки с веслами?
— Отчего же? Есть четырехвесельная, есть дуб — на нем воз сена можно увезти.
— Нам поскромней да полегче.
— Ну то сразу и отвяжу ее. А вы на чем сюда? По берегу?
— На плоскодоночке.
Вышли во двор, Моряк подозвал Соколова. Спустились к реке. Осмотрели четырехвесельную ладью, в которой мог поместиться весь отряд. Сели в нее, а свою взяли на буксир. С бакенщиком договорились чуть свет встретиться на той стороне реки в Черной старице, которую Сергей знал с довоенных времен.
— Ну а насчет катера, придет время, решим, что делать, — сказал Моряк, прощаясь с бакенщиком.
— Да-a, — поглаживая затылок, протянул Соколов, когда лодка отчалила. — Или же старик истосковался в ожидании освобождения и всеми силами старается нам помогать, или же хочет сыновьям карьеру сделать.
— Карьеру… — с сомнением качнул головой Моряк. — Пораньше бы, когда кое-кому казалось, что фашисты — на коне. А теперь, когда освобожден Киев, поздно думать о такой карьере. Но меры предосторожности надо принять…
Партизаны «Варяга» прошли около ста километров по Пинским болотам, пробираясь к Припяти. Но и не подозревали о существовании таких непролазных топей, таких речных лабиринтов, в какие бакенщик завел Сергея с Соколовым и еще одним автоматчиком. Часа три петляли на лодках по речушкам и протокам, по старицам и озерам. Наконец среди камышей, где вспугнули целую тучу уток, причалили к высокому песчаному острову с тремя огромными довольно свежими сосновыми пнями.
— Тут стояли вековечные сосны. По ним издали виден был остров, — выйдя из лодки, пояснил Егор Степанович. — Так мы с сынами их срезали, чтобы не маячили. Теперь никто, кроме нас, не найдет этого места.
