Боевое сафари - [54]
А вот на второй базе, бывшей некогда точкой ПВО, готовили настоящих бойцов. Опытные инструктора обучали курсантов стрельбе, бою в обороне и наступлении, рукопашке и прочим премудростям военного ремесла. Во всяком случае, так считал сам Джамили.
Привозили «просветленных» по секретной дороге. Как только человек попадал в этот лагерь, он исчезал для родственников и друзей навсегда. Даже самому себе он переставал принадлежать.
– Хух, шайтан! – Джамили провернулся на месте, как это делают дервиши перед тем, как начать входить в транс и пророчествовать. – Как они узнали, что Хусейн поедет по этой дороге? Кто сказал?! Узнаю – шкуру на ремешки порежу... Абудараф! – громко позвал он своего секретаря и доверенного по многим тайным делишкам человека. – Иди сюда!
Тот, которого звали этим звучным именем, мгновенно возник на пороге.
– Немедленно поезжай в «Аятоллах», – приказал Джабраиль, зло сверкая глазами, – и выясни у Хусейна, что с ним случилось. Потом все расскажешь мне. Подробно! Все, уезжай.
– Ага, к тебе помощник Хусейна просится, – почти не разжимая губ, проговорил Абудараф.
– Чего ему надо? – недовольно спросил Джамили. – Скажи, что я занят.
– Он говорит, что это важно. Связано с Хусейном и тем русским, которого он повез в «Аятоллах»...
Джамили замер. Он полагал, что об этой поездке знают только они со Мчареком. Джабраиль и сам толком не ведал, что задумал Хусейн, даже в общих чертах.
– Откуда ты знаешь про это? – спросил он сладким голосом, но глаза у него были злыми и подозрительными. – Может, кто-то заставил тебя следить за мной? Кто он?
Секретарь не успел опомниться, как железные пальцы Джамили впились ему в глотку, надавливая на кадык. Абудараф захрипел, глаза у него вылезли из орбит, лицо начало багроветь. Он судорожно дергал ногами, поочередно цепляясь то за руки своего хозяина, то за его пальцы, то просто пытаясь оттолкнуть Джабраиля.
– Говори, пес шелудивый! – продолжал шипеть тот, еще сильнее сдавливая горло. – За сколько ты меня продал, ишак вислоухий?!
Почувствовав, что тело помощника немного обмякло, и увидев, что у него вываливается язык, Джамили с силой оттолкнул Абударафа от себя. Тот, почти потерявший сознание, отлетел к бетонной стене, глухо ударившись головой, и сполз по ней на пол. Стоя на четвереньках, он натужно кашлял и хрипел, не в силах подняться на ноги. Джамили стоял над ним, глумливо ухмыляясь.
– Ну, – спросил он, когда Абудараф начал приходить в себя, – будешь говорить или мне повторить урок?
– Я не понимаю, в чем провинился, ага, – сипло ответил тот. – Ты можешь меня убить, но только скажи – за что?
Джамили мягко, как барс, прошелся по комнате, что-то обдумывая. Секретарь продолжал сидеть на полу и следить за хозяином преданными, хотя и помутневшими глазами.
– Встань! – резко прикрикнул на него Джамили.
Абудараф с трудом поднялся на дрожащих ногах, потирая горло, на котором багровели следы от пальцев Джабраиля.
– Спрашиваю еще раз. Откуда ты узнал про «Аятоллах» и про то, что туда уехали Хусейн и русский?
– Мне сказал об этом Мустафа, – просипел секретарь, боязливо поглядывая на господина. – Помощник Хусейна...
Джамили бросил колкий взгляд на Абударафа. Его лицо из багрового стало синюшным. Это было заметно, даже несмотря на смуглую кожу. Но Джамили больше интересовали его глаза. Несколько минут он пристально, не мигая смотрел на помощника. Однако Абудараф выдержал этот взгляд.
– Хорошо, поезжай в «Аятоллах», – проговорил Джабраиль после напряженного молчания. – И впусти ко мне Мустафу, я его кое о чем спрошу.
Оставшись один, Джамили некоторое время стоял посреди комнаты, лихорадочно соображая, как ему поступить. Мустафа Адель был человеком Мчарека, приехал в лагерь вместе с ним. Схватить его за горло, как Абударафа, Джабраиль не мог, не узнав, как чувствует себя Хусейн. Сообщивший ему о происшествии аятолла Мухаммад говорил, что Мчарек без сознания и что у него разбита голова. Выудить больше из наставника «Аятоллаха» Джамили не удалось. Поэтому Джабраиль предпочитал не ссориться с Мчареком и его людьми. Хотя Мустафу он ненавидел, пожалуй, даже больше, чем его хозяина. Чистокровный тунисец, тот вел себя независимо и в чем-то даже нахально, особенно когда разговаривал с Джамили. Однако никто его не трогал, поскольку за ним стоял американец...
– Джабраиль-ага, – почтительно остановившись на пороге, окликнул Мустафа, – у меня к вам очень важное сообщение. Хусейн-ага просил рассказать вам все, если он не вернется до вечера.
– Что «все» ты должен мне рассказать? – резко бросил Джамили, глядя на вошедшего исподлобья. – Все, что мне надо знать, я знаю и без тебя! Чем ты собрался меня удивить?
– Я знаю, где сейчас скрываются русские коммандос, которых вы хотите найти.
– Что-о-о?! – выпучив глаза, взревел Джамили.
– У вас, Джабраиль-ага, от радости стало плохо со слухом? – нарочито учтиво спросил Мустафа.
– Откуда тебе это известно? – хрипло спросил Джамили.
