Боевое сафари - [51]

Поэтому когда Демидов, в одних трусах и с автоматом, внезапно появился на дороге, Хусейн подумал, что это галлюцинация. Нажав на тормоз, он инстинктивно вывернул руль влево. Его внедорожник подпрыгнул на какой-то кочке, въехал в кусты и заглох. Мчареку хватило этих нескольких секунд, чтобы успеть прийти в себя. У него мелькнула мысль, что это кто-то из охранников шлагбаума, перебравши местного напитка, который был значительно крепче виски, вышел на дорогу, плохо соображая, что делает.

Выхватив свой «кольт», Мчарек, ругаясь, потянул ручку дверцы, собираясь наказать провинившегося, но голос на ломаном английском велел ему не двигаться. Впрочем, Мчарек оставался спокойным, хотя досадовал из-за того, что его план сорвался из-за глупой случайности. Даже то, что русские рейнджеры забрали Самойленко, его не сильно расстраивало. Он успел засунуть в карман полковнику специальный жучок-маяк, по сигналу которого его можно было найти.

И только когда с него, привязанного к дереву, неприятно пахнущий бугай в одних трусах начал снимать штаны, Мчарек запаниковал. В тот момент он впервые в жизни испугался по-настоящему – того, что его начнут пытать. При всей жесткости характера, у Мчарека был один очень существенный изъян: он совершенно не переносил боли. Потому-то, от испуга, и понес какую-то чушь о геях...

...Хусейн осторожно потрогал солидную шишку на затылке и, удрученно вздохнув, попытался еще раз встать на ноги. Ему это почти удалось, но в последний момент ноги против его воли подогнулись, и он опять мягко соскользнул на землю. Его тут же вырвало. От бессилия Мчарек заплакал. Горячие слезы текли по его грязным щекам, а у него не было сил их сдержать. В висках стучали маленькие молоточки, но уже не от боли, а от обиды. Его, опытного специалиста по организации государственных переворотов, свержению режимов и возведению на престол, обвели вокруг пальца! Мало того, его подловили, раздели и бросили подыхать на той дороге, в конспиративности которой он был абсолютно уверен! Это было крахом всей его многолетней карьеры. Если только об этом происшествии узнают в «конторе», его запросто могут «слить» в этом вонючем Тунисе, публично заявив, что такой человек никогда на них не работал. О том, что будет с ним дальше, Мчарек предпочитал даже не думать...

Увлеченный своими переживаниями, Хусейн не слышал шума машины, которая несколько раз проехала по дороге. Он опомнился только тогда, когда его подхватили люди в полувоенной форме. Как через ватные пробки, американец различал отдельные слова на арабском языке. И только когда его тело было заботливо уложено в кузов пикапа, он понял, что спасен. Прикрыв глаза и не слушая извинений араба, отвечавшего за безопасность перевалочного лагеря, Мчарек опять провалился в темноту забытья...

Глава 26

Форма «водителя», как и предсказывал Локис, оказалась Купцу, мягко говоря, маловата. Штаны он кое-как, но все же умудрился натянуть. Правда, они были ему в обтяжку и больше напоминали гусарские рейтузы. К тому же застегнуть удалось только одну пуговицу, да и ту с большим трудом. А с курткой тоже вышла незадача. Надеть-то ее Купец надел, но сходиться на его могучей груди она не пожелала. К тому же, едва только Демидов попытался свести руки, прочный армейский коттон угрожающе затрещал на спине. Недолго думая, Купец быстро оборвал на куртке рукава, сделав из нее жилетку. Правда, застегиваться она от этого все равно не стала.

Отъехав от места засады, разведчики сожгли машину и углубились в лес. Полковник с каким-то непонятным остервенением доказывал десантникам, что этого делать нельзя, но Демидов на правах командира группы лично облил «Тойоту» из запасной канистры и бросил зажженную термоспичку.

– Вы что, собираетесь пешком меня таскать? – возмущенно подскочил Самойленко к Демидову, когда услышал мощный взрыв и увидел между деревьев ярко-оранжевую вспышку с черной окантовкой. – Не спорю, вы, может, и привычны к такому, а я кабинетный работник...

– Не переживай, полковник, – панибратски хлопнув Самойленко по плечу, пробасил Купец, – у нас кое-что покруче этого драндулета имеется.

– Танк, что ли? – нервно усмехнулся Самойленко.

– Сам все увидишь, – многозначительно ответил капитан, не вдаваясь в подробности.

Самойленко скривился, как от зубной боли. Демидов с его хамоватой бесцеремонностью все больше раздражал офицера из штаба округа.

– Когда вернемся, – холодно предупредил он Купца, – я буду вынужден подать рапорт вашему руководству о том, как вы себя ведете со старшими по званию.

– Слушай сюда, полковник, – Демидов круто развернулся к Самойленко, который едва доходил ему макушкой до плеча. – Ты можешь извести хоть тонну бумаги, мне это параллельно. У меня приказ найти тебя и доставить в любом виде. Так вот, если ты не заткнешься, то попадешь в Россию в горизонтальном положении, упакованный в пластик, с дыркой в башке. Запомни, главный здесь – я, а надо мной только Господь Бог. Если что, можешь пожаловаться ему! Понял?

Самойленко сжался под тяжелым взглядом Купца и спорить с ним не стал. Однако когда Демидов повернулся к нему спиной, он с нескрываемой ненавистью посмотрел на него и что-то пробурчал.