Боевая машина любви - [20]

– Чего вы ждали, баронесса!? – прохрипел Шоша, отползая спиной вперед из-под навалившейся на него туши сергамены. – Он же мог меня убить!

– У меня пряжки «рысьих лап» на морозе паршиво застегивались, – не изменившись в лице, ответила Зверда.

Она лгала, однако Шоша не почувствовал этого. Сама Зверда, пожалуй, не смогла бы толком объяснить свое промедление. Что-то задержало ее на время, которого при других условиях хватило бы существу в обличье сергамены для того, чтобы оторвать голову ее мужу.

Как знать? Возможно, Зверда и не возражала бы против подобного исхода.

Так или иначе, дело было сделано. Их главный недруг остывал в неряшливой луже грязно-белой крови, посреди грязно-белого снега. Увидев это, пластуны Вэль-Виры, как по команде, бросились бежать.

Это «как по команде» в другое время смутило бы подозрительного барона. Но он был так упоен победой, так жаждал поскорее прибрать к рукам обширное наследство Вэль-Виры, что воспринял бегство пластунов как должное.

– Перебейте их всех! – крикнул Шоша своим дружинникам. – А потом возвращайтесь к лошадям! Встретимся внизу!

Тем два раза повторять было вовсе не нужно. Действительно, если враг бежит, его нужно настичь и истребить поголовно.

Вскоре площадка опустела. Только лежали вокруг трупы стрелков из Маш-Магарта и пластунов из Гинсавера. И те, и другие были отменными солдатами, остановившими имперскую армию близ Урочища Серых Дроздов. А теперь их не стало.

– Ну вот и все, – улыбнулась Зверда.

– Да, все, – барон подошел к каменной чаше и отпил еще глоток горькой, совершенно невкусной и бесполезной для простого смертного воды. – Теперь осталось подать знак Лиду. Ждать больше нечего, пусть топчет обезглавленную дружину. А мы сейчас спустимся и поможем.

– Барон, у вас отвратительная привычка держать меня в стороне от ваших планов. Что за знак? Я первый раз о нем слышу. И почему мы должны помогать вашему наемнику делать его работу?

– Потому что я жрать хочу, – угрюмо огрызнулся Шоша. – И солдат своих привык беречь, женщина. Мы должны ударить в тыл гинсаверской дружине и облегчить Лиду прорыв через засеку.

– Жрать? – Зверда насмешливо заломила бровь. – Так за чем же дело стало?

Зверда красноречиво обвела взором трупы посреди догорающих костров. Ее буквально трясло от злости, когда Шоша называл ее «женщиной». Поэтому, хоть она и знала о том, что Шоша побрезгует жилистой плотью «нечистых пластунов», но не могла удержаться от колкости.

– Зверда, у нас нет времени на шутки. Знаком Лиду должен послужить крик магдорнской черепахи. Вы понимаете, что это значит?

– Понимаю. Мне всегда было интересно, что думает Лид по поводу воплей магдорнской черепахи, которыми полнятся наши леса. Что вы ему лжете по этому поводу?

– Что у нас есть специальные сигнальные раковины для этого. Но что по нашим дедовским заветам их нельзя показывать чужеземцам.

– Остроумно. Мне б такое в голову не пришло.

Последнее Зверда произнесла столь двусмысленным тоном, что барону оставалось только цинично осведомиться:

– А зачем вам что-то в голове, баронесса?

Зверда открыла было рот, чтобы ответить новой колкостью на мужнино хамство, но барон уже отвернулся, отошел к краю площадки и заорал на пол-леса:

– Аллерт, я знаю, вы где-то есть и меня слышите! Не сочтите за труд, подгоните наших лошадей, ваше баронское достоинство!

Зверда тем временем уже раздевалась. О чем еще говорить с этим мужланом? Если он вбил себе в голову ночную потеху среди дружинников Вэль-Виры, значит так и быть.

Как знать – может, Шоша и прав. Зверда понимала: думать сейчас о том, что они учинили, совершенно бесполезно. Сожалеть – тем более.

Наверное, все, что они сделали, действительно хорошо и полезно. Наверное, они действительно войдут в историю Фальма как несравненные воители, истребители нечисти и оборотней. И действительно, пожалуй, не стоило ей надеяться на ночи с Вэль-Вирой. Наверняка результаты оказались бы бесконечно далеки от ее тайных грез.

Зверда сняла с себя приталенную меховую куртку, темно-коричневый колет, белоснежную кружевную рубашку, сбросила мягкие сапожки, стянула узкие кожаные штаны и набедренный кушак.

Теперь она была полностью обнажена. Как и подобает гэвенгу перед началом правильной трансформации.

Зверда почти не мерзла. Много, очень много воды Вермаута выпили они сегодня. И то подумать – теперь их доля в Источнике значительно увеличилась. Потому что в этой доле не участвует больше Вэль-Вира.

Зверда старательно упаковала свою одежду, перетянула ее ремнем и вывела ременную петлю наружу. Так Вербелине, ее ученой лошади, будет удобнее подобрать пожитки хозяйки.

– А вы красивая баба, все-таки, – причмокнул губами Шоша, изучая высокое и стройное тело жены от ключиц до лодыжек.

– Не смотрите. Я не люблю превращаться, когда вы пялитесь.

Зверда к своей полной неожиданности запунцовела до корней волос. Ей вдруг пришло в голову, что последний комплимент от мужчины она получала едва ли не год назад. Да и тот от церемонного Лида.

Шоша, однако, уже позабыл о том, что снимает с себя нагрудник и все остальное для того, чтобы приступить к правильной трансформации.