Бобэ Майсес - бабушкины сказки в стиле хип-хоп - [2]

Сообщество хип–хоперов хорошо приняло еврейского музыканта. Его рэп на фоне мотивов и отрывков клезмеров и еврейских театральных артистов, таких как Аарон Лебедев, сразу нашла отклик и понимание.

Итак, клезмер и хип–хопер. Еврейские эмигранты создали в Америке самобытную музыкальную культуру, выражавшую их ностальгию по старой родине. Считается, что клезмеры – это провинциальные музыканты из Восточной Европы, из черты оседлости, куда загнала евреев царская власть. Сегодня это далеко не так. Клезмерская музыка – это респектабельный музыкальный жанр, хорошо укорененный в мейнстрим американской и интернациональной музыкальной культуры. В 20–30–е годы здесь творили прекрасные артисты, играли на свадьбах, бар–мицвах, создавалась музыка для чрезвычайно популярного еврейского музыкального театра, на равных конкурировавшего с Бродвеем, было записано огромное количество замечательной клезмерской музыки. Фактически Америка спасла клезмерскую музыку от забвения и уничтожения. Ведь в Холокосте сгорела почти вся самобытная еврейская народная культура. То, что оставалось, было уничтожено Советской властью. Наследию замечательных клезмеров середины XIX века: Педоцера – Арн–Мойше Колоденко и Стемпеню – Йоселе Друкер, увековеченных Шолом–Алейхемом, грозило полное забвение. —

Третьим, и, наверное, самым опасным фактором стала ассимиляция в Америке… да и везде, – говорит Кракауэр. – Для нас, начинавших в 70–е, таких как Энди Статмэн, Капелия, других ансамблей, искавших корни, проблема состояла в том, чтоб что–то найти, возродить.

Они нашли свои корни совсем недалеко от дома. В Нью–Йорке в 20–30 годы работали и записывались великие клезмеры, такие как Нафтуле Брандвейн и Дейв Терас, сохранившие и обновившие традицию. Кстати, после публикации моей статьи, где упоминались эти артисты, я получил письмо из Израиля, где меня просили помочь найти Дейва Тераса, «который на самом деле Давид Тарасюк, родной брат моей бабушки из местечка Терновка в Днепропетровской области». В 1979 году я слышал музыку в исполнении почти столетнего тогда Тераса, но найти его – увы! Он ушел в 1989 году.

Программа, а также совместный диск Кракауэра и Сокала, называется «Бобэ майсес: байки, которые бабушка нам рассказывала». Что это, бабушкины сказки? —

Как бы старые рассказы, байки, которые нам рассказывают с детства, которые все считают общепринятым мнением, – говорит Сокал. – Такие байки, которые передают, которые живут в семье. Но это очень–очень неопределенно. Я когда–то услышал пьесу в исполнении Кракауэра с названием «Бобэ майсэ», и она послужила толчком к созданию диска. Пьесу эту я записал в серии «Архив американской еврейской музыки Милкина», посвященной 350–летию еврейской общины в Северной Америке, – продолжает Каракаэур. – Мелодия пришла от моего учителя Лиона Ришонова, а тот получил ее от своего учителя, замечательного кларнетиста Семена Белосина, игравшего в оркестре Нью–йоркской филармонии с 1920 по 1965 год. Белосин был большим энтузиастом, одним из зачинателей возрождения клезмерской традиции в Америке.

Несколько слов об «Архиве американской еврейской музыки Милкина» – замечательном проекте, призванном включить весь широкий спектр музыкальной деятельности евреев в Америке: клезмеров, театральную музыку, канторское пение, музыку еврейского кино. Архив возвращает к жизни творчество забытых композиторов, как Стивен Вольпе или Дариус Миклад, подчеркивает еврейский аспект творчества всемирно–известных известных, как Леонард Бернстайн, Джордж Гершвин, Ирвин Берлин, Курт Вейль. Вейль, к примеру, писал в Америке музыку еврейского театра, и это совсем другой Вейль, чем хорошо известная музыка для постановок Брехта. Архив восстанавливает старые записи, а часто и заново записывает музыкальные произведения. Проект поддерживается «Фондом семьи Милкин», и хотя сам глава семьи, крупный финансовый брокер Майкл Р. Милкин, сел в тюрьму за финансовые махинации на Уолл–Стрит, деятельность проекта успешно продолжается. Сам Милкин считает «Архив американской еврейской музыки» одним из важнейших, призванный как–то вернуть долг обществу и общине.

Как и во всем еврейском, «бобэ майсес» имеет много подтекстов. «Бобэ майсес» – одно из первых произведений светской литературы на идише, одна из первопечатных книг на идише в начале XVI века. Вероятно, эта книга была и самая распространенная – не бабушкины сказки, а «Истории Бовы». Она выпущена впервые в Италии христианским первопечатником еврейской книги Паулем Фангисом. «Бобэ майсес» – перевод итальянского рыцарского романа в стихах «Бова д’Амато», выполненный одним из первых идишских филологов Элией Левитом (известным в еврейской литературе, как Элия Бохер). Сам роман тоже является переложением нормандского рыцарского романа XIII века о полумифическом основателе Саутгемптона (Sir Bevis of Hampton, или по–старофранцузски Boeve de Hatone). Роман этот пользовался огромной популярностью по всей Европе в течение нескольких сотен лет, переводился и перетолковывался во многих странах. На Руси «Бова д’Амато» лег в основу одной из первых русских лубочных книг «Повесть о Бове–королевиче». В еврейском языке «бобэ майсес» стали нарицательным именем для всяких выдумок, баек. И имя легендарного рыцаря связалось с созвучным еврейским словом «бобэ» – баба, бабушка.