Бобби Пендрагон. Связной между мирами - [18]

Теперь мы неслись вперед со страшной скоростью. На пути стали попадаться деревья. Раньше мне приходилось маневрировать лишь среди небольших сугробов и валунов, теперь же, похоже, мы въезжали в лес.

— Давай, теперь я буду рулить, — сказал дядя Пресс. Он уже переполз вперед.

Я был только счастлив передать ему управление санями.

— Я надеюсь, у этой штуковины есть тормоза? — спросил я его.

— Хорошо бы, но нет, — ответил он.

Н-да, неутешительный ответ! Очень неутешительный! Склон этот к разряду курортных не отнесешь. А мы на полной скорости неслись к лесу. Единственное, что нас могло остановить, — удар обо что-нибудь твердое, а такая перспектива меня не прельщала.

— Вправо! Наклонись вправо! — крикнул дядя Пресс.

Мы дружно наклонились вправо и объехали дерево.

— Слушай, что я говорю. И смотри, куда едем. Наклоняйся в ту сторону, в которую я рулю. Теперь левее!

Это было похоже на езду на мотоцикле, когда для того, чтобы повернуть, приходится помогать всем корпусом. С той лишь разницей, что мотоцикл имеет тормоза, а мы на всех парах неслись через лес, как через минное поле, не имея возможности сбавить скорость. Влево-вправо, влево-вправо. Мы огибали деревья, делая минимальные виражи, чтобы сэкономить время. Скорость была такая, что слушать команды дяди Пресса я уже не успевал. Приходилось смотреть вперед и надеяться на свое чутье. Деревья проносились так близко, что иногда ветви хлестали нас по лицам. Лес становился все более густым.

— Держись крепче! — прокричал дядя Пресс. — Впереди вроде бы поменьше деревьев! Я резко разверну сани вправо, и мы выпрыгнем.

Да уж, звучит обнадеживающе! Надеюсь, катясь кубарем, мы не наткнемся на какое-нибудь дерево и не разобьем себе головы!

— Когда я буду поворачивать, наклонись вправо! — крикнул дядя. — Мы почти на поляне!

Я увидел ее. Между деревьев виднелась небольшая, засыпанная снегом лужайка. Но до нее нужно было еще доехать, причем среди часто растущих деревьев и на огромной скорости. Влево, еще влево, теперь вправо. Еще несколько поворотов, и мы вылетим на поляну.

— Прыгать?! — заорал я.

Но мы не успели. Одно из полозьев наткнулось на торчащий из снега обледеневший корень, и сани потеряли управление. Завалившись на бок, мы летели навстречу огромному, одиноко стоящему тису. Удар был ужасный. Кажется, на несколько секунд я потерял сознание, но в санях удержался. А вот дяде повезло меньше — его выбросило.

Я продолжал нестись в санях. Они теперь снова встали на оба полоза и ехали ровно, но я лежал на спине и не мог дотянуться до руля. Поляна была уже в нескольких метрах. В этот момент сани наехали на что-то и взмыли, как с трамплина. Я почувствовал, что лечу. Если и выпрыгивать, то сейчас. Так я и сделал. Сани полетели в одну сторону, я — в другую. После короткого полета я упал. Снега тут было уже мало, так что вместо приятного пушистого сугроба я ударился головой о землю так, что потемнело в глазах. Я не мог дышать.

Не знаю, сколько времени я пролежал без движения в полуобморочном состоянии, но постепенно до моего слуха стали доноситься какие-то звуки, похожие на рокот, который очень быстро приближался. Промелькнула мысль, что квиги наконец-то настигли нас и сейчас примутся с увлечением рвать меня на части. Но этот звук напоминал скорее топот копыт. Лошади?

И тут я услышал голос дяди Пресса:

— Бобби! Бобби, ты меня слышишь? Не двигайся, оставайся на месте! Милаго тебя найдут и помогут!

Что он имел в виду? И кто такие Милаго? Ну да ладно, поживем — увидим. Я перевернулся на бок и застонал от боли. Видимо, при падении я сломал пару ребер. Я не стал подниматься на ноги, даже если бы и был в состоянии, — у меня не было никакого желания делать это. Голова раскалывалась, и все плыло перед глазами, но, несмотря на это, я пополз на голос дяди Пресса. Ползти пришлось в горку, на которой подпрыгнули сани, и, добравшись до вершины, я увидел дядю Пресса, стоящего на краю поляны, совсем недалеко от меня. Он был в порядке. По крайней мере, выглядел он гораздо лучше, чем я себя чувствовал.

А с другого края поляны показались всадники на лошадях. Это их топот я слышал. Их было четверо, и они напоминали средневековых рыцарей. Черная тяжелая броня из кожи, кожаные шлемы, украшенные металлическими пластинами. Даже кони их были защищены доспехами. А еще у них были мечи. Вся эта одежда казалась мне какой-то униформой, а сами они — рыцарями Круглого Стола. Они окружили дядю Пресса.

Тот уставился на них с дружеской улыбкой и сказал:

— Салют! Как дела? Погода нынче стоит замечательная…

Мы находились не в Америке. И даже не на Земле. С чего бы этим парням знать английский язык?

— Буто! Буто ага форден! — хрипло прокричал один из всадников. Ну, точно. Не говорят они по-английски.

— Нет, — ответил дядя Пресс. — Я тут на кроликов охочусь. Детям кушать нечего, понимаете?

— Соба боард фью, — пролаял всадник.

Потрясающе! Наездники говорили на каком-то тарабарском языке, дядя — на английском, и все отлично понимали друг друга! Один я ничего не мог сообразить. Впрочем, это уже становится привычным.

Первый рыцарь ткнул в дядю Пресса пальцем и закричал: