Блюз черных дыр и другие мелодии космоса - [14]

Даже сам Эйнштейн подвергал сомнению существование гравитационных волн. В 1916 году он считал, что их нет. И в том же году, что они есть. В 1936-м он вновь признал их реальность, хотя за прошедшие двадцать лет не раз менял свою точку зрения по этому вопросу. На одной из лекций Эйнштейн сказал: “Если вы спросите меня, существуют ли гравитационные волны, мне придется ответить, что я не знаю. Но проблема эта крайне занимательна”.

К началу 1970-х годов скептицизм относительно гравитационных волн не то чтобы полностью рассеялся, но заметно уменьшился, так как уже успела сформироваться солидная теоретическая база. И пускай многие продолжали сомневаться в существовании гравитационных волн – Кип к их числу не принадлежал. Мало того: Кип заявил, что в 1962 году, когда он вместе с Джоном Уилером начал работать над своим диссертационным проектом, ему уже было совершенно ясно, что гравитационные волны существовать просто обязаны (и неважно, что дебаты по этому поводу продолжались еще добрых двадцать лет). В 1972 году в обзоре, написанном совместно с аспирантом Биллом Прессом, Кип изложил собственное видение проблемы (которое стало для него “руководством к действию” на ближайшие десятилетия), присовокупив к этому план исследований, могущих заинтересовать Калифорнийский технологический институт.

Концепция состоит в том, что гравитационные волны возникают из-за существования предельной скорости распространения сигналов. Когда две черные дыры вращаются друг относительно друга, искажения формы пространства-времени должны неотступно следовать за ними, однако форма пространства-времени не может измениться мгновенно, поскольку для этого потребовалась бы передача информации (о движении черных дыр) со скоростью, превышающей скорость света. По мере вращения черных дыр искажения пространства тоже перемещаются и изменяются, и эти изменения постепенно расходятся вовне волнами со скоростью света, унося энергию неистового движения астрофизических объектов.

Регистрация гравитационных волн сулит поистине астрономические выгоды. Эти “новые посланцы космоса, – не раз говаривал Кип, – откроют нам новое окно во Вселенную”. Однако сведения об астрофизических событиях и энергии, которые могли бы доставить нам гравитационные волны, весьма скудны. Гравитация – самое слабое из известных взаимодействий. Гравитационное притяжение между двумя электронами составляет меньше одной триллионной от одной триллионной от одной триллионной электромагнитного взаимодействия между ними. Гравитационному притяжению всей нашей планеты легко противостоять силой человеческих мышц: ведь мы можем прыгать. Только мощнейшие движения самых больших из мыслимых скоплений массы и энергии способны порождать значительные гравитационные волны – такие, которые сумели бы зарегистрировать чувствительнейшие приборы.

Время для осуществления задуманного было самое что ни на есть благоприятное. Золотой век теории относительности – вдохновенные мечты о космосе, полном неизведанного. Возможно, слышимая Вселенная окажется столь же богата и разнообразна, как и Вселенная видимая? Галилей направил свой телескоп на ближайшие к Земле астрономические тела – на Солнце и планеты. Он увидел горные хребты на Луне. Он наблюдал спутники Юпитера и кольца Сатурна[13]и подтвердил, что Земля – не центр мира. В последующие столетия люди узнали о многочисленных астрономических объектах, расположенных за пределами нашей Солнечной системы и за пределами Млечного Пути. Не исключено, что создатели интерферометров тоже будут вознаграждены за свои труды подобным изобилием объектов изучения. Стоит лишь научиться записывать голоса космоса – и мы услышим отзвук непредставимых пока феноменальных явлений. Именно об этом мечтали встретившиеся в тот далекий уже день Рай и Кип.

В 1975 году оба они отправились в Вашингтон на заседание комитета НАСА. Кип намеревался собрать информацию, необходимую ему для составления заявки на проведение исследований по экспериментальной гравитации в Калифорнийском технологическом институте. Рай рассказывает:

– Я познакомился с Кипом в аэропорту Вашингтона. Никогда прежде я его не встречал. Подумал еще: “Что это за.?” Длинные волосы, браслеты какие-то. Короче, с виду типичный чокнутый. С такими я раньше не сталкивался. Выглядел он ужасно забавно. Хотя я тоже, наверное, показался ему чертовски смешным.

Позднее выяснилось, что мы работали в Принстоне в одно и то же время. И я привязался к Кипу. Он был очарователен, хотя и смотрелся тогда идиотом, вот просто абсолютным идиотом.

Вот как описывает Рай их следующую встречу:

– Мы проговорили всю ночь, то есть буквально всю ночь. Кип прикидывал, чем может заняться Калтех в области экспериментальной гравитации.

Кип тоже упоминает о нескольких ночах, проведенных в беседах с Раем:

– Таких ночей было немало – и в 1970-х, и в 80-х, и еще в 90-х. – Он смеется: – Но вот в какие из них мы бодрствовали до самого утра, я уже не припомню. Память у меня паршивая.

– Потому что не спите по ночам, – предполагаю я.

Наше с Кипом общение освежает его память. Вдобавок он (будучи человеком педантичным) обращается к записям из своего личного архива, чтобы уточнить конкретные даты. Итак, тогда он уже уяснил для себя, что эксперименты, связанные с гравитационными волнами, обязательно станут одним из пунктов его заявки для Калифорнийского технологического института, но, похоже, именно разговоры с Раем поспособствовали тому, что эти эксперименты заняли в ней центральное место.