Спать в тёплой казарме было на много приятнее, чем в походной землянке. Но выспаться хорошо, даже в таких условиях, всё же не удалось. Сделать этого не дали многочисленные группировки болтунов, заполонившие казарму и обсуждавшие всё подряд, без умолку, до самого утра. Вот же народ, сами не спят и другим не дают, нисколько не заботясь о душевном и физическом состоянии временных соседей. Интересно даже, за какие такие заслуги этих болтунов к наградам представили?
Утром нас, ещё во время завтрака, предупредили, что добираться до комендатуры по одиночке не следует. Делавший объявление капитан, один из заместителей коменданта города, передал приказ своего начальника и предупредил, что колонна должна будет выйти отсюда, ровно в девять утра, и походным маршем, пройдя по центральным улицам, проследовать до комендатуры. Сопротивляться открыто, этому решению, никто не посмел, хотя среди нас имелись военные достаточно высокого ранга, во всяком случае двух капитанов я точно видел. Но между собой, прибывшие на награждение, высказывались по этому поводу, не стесняясь и не понимая, почему боевым офицерам отдаёт приказание, какой то тыловой полковник.
Почему он так поступил мы поняли не много позже, когда колонна уже выстроилась на плацу, где всё было готово к вручению наград. Оказалось, что сегодня их нам будет вручать никто иной, как сам самодержец, государства Российского. Почему у него возникло такое желание нам не доложили, а вот о том, что такое событие происходит здесь впервые, об этом многие знают.
Не скажу, что я был в шоке, от предстоящего события, как большинство стоящих рядом со мной, но увидеть живого царя и мне было очень интересно. Конечно, у меня не было такого обострённого чувства праздника, которое прямо таки читалось в глазах военных, собравшихся на площади, но лёгкий мандраж, всё же, присутствовал. А вдруг царь этот подойдет ко мне и чего нибудь спросит? Как к нему обращаться, Ваше величество или Ваше благородие? Такому в школе добровольцев не учили, а самому мне узнать, про это, было негде. Спрашивать же кого то прямо в строю, неудобно. Что обо мне подумают люди?
Нервничал напрасно. Нет, царь пришёл и даже говорил, но так тихо, что я даже не смог понять, о чём конкретно этот человек нам рассказывал, а ходить вдоль строя он, судя по всему, так и вовсе не собирался. Стоявшие рядом со мной солдаты и младшие офицеры, тоже навряд ли чего нибудь смогли разобрать из речи первого лица государства, но вид у них был такой будто бы с ними, напрямую, разговаривает бог, которого и слышать то не обязательно. Мне показалось, что для этих людей главное знать, что он существует, а слова, какие бы правильные они не были, им не важны. Такая вера, в этого худенького и невысокого человека, со стороны его подданных, поразила меня намного больше нежели само выступление, тем более было оно коротким. Закончив его, государь дал своё благословение на начало вручения наград, во всяком случае мне так подумалось, так как именно после обращения царя к стоявшим рядом военным они этим и начали заниматься. Сам он, во время церемонии, тихонько стоял в сторонке со своей немногочисленной свитой и лишь издали наблюдал, как три полковника вешают награды, а их помощники выкрикивают фамилии очередных награждаемых.
Мероприятие прошло довольно быстро и если бы не появления монарха, то и вполне буднично. Уже через минут сорок, нашему строю было приказано разойтись и ровно в семь вечера прибыть на бал, в местный театр, где и закончатся праздничные мероприятия.
Я, так же, как и все остальные, без дополнительного приглашения, покинул плац и пройдя мимо здания комендатуры оказался на улице. По дороге оттуда снял с бушлата медаль, рассмотрел её и положил во внутренний карман. Награда мне вручена, пожалуй, по делу, но ходить в ней по городу, показывая всем, какой я герой, не хочется. И не потому, что такой скромный, совсем нет, просто я не очень понимаю, перед кем мне хвастаться этой медалью. Город просто наводнён военными, которые едут либо на фронт, либо оттуда, кто то лечатся здесь от ран или просто проводит в нём краткосрочный отпуск. Не перед ними же? Гражданских по улицам гуляет совсем мало, хотя люди отсюда, на сколько я знаю, никуда не уезжали, но и они таких героев, надо думать, за время войны уже навидались. Так что пускай моя награда полежит в кармане, до лучших времён и не отсвечивает.
Сняв медаль, мне почему то и на бал идти сразу же расхотелось. Вот чего я там буду делать? Не дай бог придётся танцевать и как, скажите на милость, у меня это получится, да и не любитель я таких торжественных мероприятий. Одно дело в ресторане, с приятелями, посидеть, а другое толпой праздновать не понятно, чего. Поеду ка я, пожалуй, к себе в полк, прямо сейчас. Вот только зайду к дежурному, узнаю, необходимы ли мне какие то документы, для отбытия и сразу в порт, нечего мне больше делать в этом городе.
Обратно прибыл, как нельзя вовремя. На следующий же день, после моего убытия, получил наш капитан приказ, откуда то сверху и касался он непосредственно меня, и нашей группы, которая в настоящее время не очень боеспособная. Комплектовать её людьми командир полка конечно и без меня мог, а вот отправить на задание, ни имел никакого права. В приказе ясно говорилось, отправить младшего унтер офицера Тихомирова и его группу. Так что командиру ничего не оставалось делать, как дожидаться меня, хотя сроки в приказе были очень сжатыми, а задание совсем не простым.
