Блуждающие токи - [26]
Все онемели на какое-то мгновение. А Федор продолжал:
— Обрадовался Старик. Мы с ним обо всем договорились. Привет просил вам передать.
Они сидели подавленные. Они обсуждают — полезно будет или вредно, можно ехать или нельзя, а он уже съездил преспокойненько, поговорил от их имени, все рассказал, обо всем расспросил…
— Слушай, ну ты бы хоть заикнулся, что ли, — мрачно сказал Жора. — Мы бы, может, его тоже порадовали. Персиков каких-нибудь передали…
— Виноват, ребята, но… Не обижайтесь. Это был сугубо деловой разговор.
— Позвольте, но ведь у него что-то вроде инфаркта — вмешался Гурьев, — я был там две недели назад, меня даже в палату не пустили…
— Сейчас кризис миновал. Все идет нормально. А разговор у нас был короткий и плодотворный. Как говорится в официальных коммюнике: "Стороны пришли к взаимовыгодному соглашению".
— Федор Михайлович, вы говорите какими-то устрашающими загадками.
— Да, вот именно, Федор Михайлович, — Жора язвительно произнес имя и отчество, — что-то вы темните последнее время…
Федор оторвался от бумаг, обвел столы своими бледно-голубыми глазами и сверкнул обезоруживающей улыбкой.
— Ладно, так и быть, скажу. Я не должен этого говорить до поры до времени, но я надеюсь, что это не выйдет за нашу дверь…
— Ким, закройте, пожалуйста, нашу дверь! — Это Женя.
Но Федор даже бровью не повел, будто ничего не слышал. Он продолжал невозмутимо:
— Так вот… Есть проект: в связи с повышенным интересом к нашим последним работам преобразовать нашу лабораторию в самостоятельный отдел. А в перспективе- самостоятельный институт. Представьте — это будет первый в стране Институт защиты от блуждающих токов.
— Вот это да… — выдохнул Жора.
— Помолчи!
— Лаврецкому, — продолжал Федор, — предложено занять место…
— Заведующего, — подсказал Жора.
— Нет, чтобы снять с него организационную суетню, ему предложено место главного научного руководителя.
— А заведовать кто будет?
— Пока неизвестно, — сказал Федор.
— Легко догадаться, — тихо, почти шепотом сказала Женя.
Но Хатаев, как видно, услышал. Или понял, о чем они думают.
— Да, — сказал он, — это не исключено. Мне предлагают занять должность заведующего. Игорь Владимирович тоже одобряет. Но я еще не решил.
С тех пор, как перестали выезжать в горы, Ким обычно выходные дни проводил дома. Телефона сюда еще не протянули, дозвониться по автомату почти не удавалось, поэтому с Женей обычно договаривались накануне и встречались где-нибудь ближе к вечеру в центре.
Но в этот раз она ушла неожиданно, ни на кого не глядя, договориться они не успели. Ким валялся на тахте, читал, настроение было неуютное. Погода уже начинала портиться, затяжная осень подходила к концу, в стекла ударял ветер с дождем.
Ким встал, подошел к окну. Сквозь мутные стекла видны были одинаковые, похожие на спичечные коробки, крупнопанельные дома со странными плоскими крышами. До сих пор как-то не удавалось к этому привыкнуть, чего-то не хватало глазу, непонятно было, куда девается, дождь с этих плоских, залитых битумом крыш.
Дома стояли какие-то обновленные под дождем, намокшие розовые торцы и фасады потемнели, стали красными — бетон быстро впитывал влагу, краска сразу меняла цвет. Многие ругали эти дома. А Киму нравилась строгость и четкость линий, свободная застройка, нравилось, что они вырастали как грибы, и все новые и новые ребятишки бегают по аккуратным асфальтовым дорожкам. Он давно заметил, что люди, переселяясь из старых, прокопченных, захламленных квартир, сами становятся как-то чище, новее, что ли. Одеваются лучше и живут как-то иначе, во всяком случае так кажется со стороны. Он мог подолгу стоять у окна, разглядывая чужую жизнь, развертывавшуюся перед глазами, как в кино. Иногда он завидовал строителям и вообще всем тем, чья работа видна людям Вот приехали люди в новый дом — ну, поругают: плинтуса не подогнаны, обои отстают… Но дом-то есть дом, это каждому ясно. Или новый автомобиль. Даже новый сорт колбасы… А тут блуждающие токи — ни увидеть их, ни пощупать, ни понять даже толком, что это такое, кому все это нужно. Нет, прав все-таки Федор — легче делать свое дело, когда люди знают, зачем оно.
Показалось, что звонят у входной двери, но не пошел.
Алька дома — услышит. А может, это мать приехала с дежурства — нет ей, бедняге, покоя ни н дождь, ни в воскресенье.
Потом он услышал голоса. Алька уговаривала кого-то пройти, говорила, что у них полы еще не мытые. Кого это несет в такую погоду?
Дверь приоткрылась, Алька сказала:
— Ким, к тебе.
Он обернулся и увидел Женю. Она стояла в проеме двери в черном блестящем дождевике. Капли стекали по краям капюшона, и в волосах ее, упавших на лоб, тоже застряли дождевые капли.
Все это было так неожиданно, что он испугался даже, потом кинулся к ней, но она подняла голову, и он столкнулся с ее настороженным взглядом.
— Я к Лаврецкому еду, в больницу. Может, поедешь тоже?
— Да, конечно, — засуетился он, не зная, что делать раньше. — Я… Я сейчас оденусь… — Он пошел к двери, потом вернулся.
— А, может быть, посидим у меня. Чего это ты решила — в такую погоду?
Она опять подняла на него свои остро поблескивающие, чуть прищуренные глаза, и у него запершило в горле.
В книге В. Александрова три повести: «Заповедник», «Альфа Центавра» и «Планета МИФ». Действие первой из них отнесено к нашим дням. События второй, небольшой повести разворачиваются так, что как бы перебрасывают мост из настоящего в будущее. Новеллы, слагающие третью повесть, хронологически относятся к двадцать второму веку. Писатель то и дело «опрокидывает» фантастические картины в нашу современность и, напротив, проецирует сегодняшний день в будущее. Три повести, написанные в разных жанрах, на различном тематическом материале, обнаруживают в результате глубокое внутреннее единство.Роднит все эти три повести авторская концепция мира.
В лирическом детективе «Дорога обратно», писатель сталкивает два типа людей. Первые — «рыцари» — романтики, поэты, вторые — люди-«бульдозеры», прагматики, добивающиеся своего любой ценой. И те и другие не нарисованы у Александрова какой-либо одной — только белой или только черной краской: это живые люди, со Своими, им одним свойственными чертами облика, мирочувствовання, поведения.«Дорога обратно» — путь к утерянной, но обретенной истине, где судьбы героев прослеживаются с самого детства (довоенное детство в приморском городе) до наших дней.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Чужие — близкие» рассказывает о судьбе подростка, попавшего в Узбекистан, во время войны, в трудовой военный тыл.Здесь, в жестоком времени войны, автор избирает такой поворот событий, когда труд воспринимается как наиболее важная опорная точка развития характеров героев. В романе за малым, скупым, сдержанным постоянно ощутимы огромные масштабы времени, красота человеческого деяния, сила заключенного в нем добра.
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.