Блуждающие токи - [26]

Все онемели на какое-то мгновение. А Федор продолжал:

— Обрадовался Старик. Мы с ним обо всем договорились. Привет просил вам передать.

Они сидели подавленные. Они обсуждают — полезно будет или вредно, можно ехать или нельзя, а он уже съездил преспокойненько, поговорил от их имени, все рассказал, обо всем расспросил…

— Слушай, ну ты бы хоть заикнулся, что ли, — мрачно сказал Жора. — Мы бы, может, его тоже порадовали. Персиков каких-нибудь передали…

— Виноват, ребята, но… Не обижайтесь. Это был сугубо деловой разговор.

— Позвольте, но ведь у него что-то вроде инфаркта — вмешался Гурьев, — я был там две недели назад, меня даже в палату не пустили…

— Сейчас кризис миновал. Все идет нормально. А разговор у нас был короткий и плодотворный. Как говорится в официальных коммюнике: "Стороны пришли к взаимовыгодному соглашению".

— Федор Михайлович, вы говорите какими-то устрашающими загадками.

— Да, вот именно, Федор Михайлович, — Жора язвительно произнес имя и отчество, — что-то вы темните последнее время…

Федор оторвался от бумаг, обвел столы своими бледно-голубыми глазами и сверкнул обезоруживающей улыбкой.

— Ладно, так и быть, скажу. Я не должен этого говорить до поры до времени, но я надеюсь, что это не выйдет за нашу дверь…

— Ким, закройте, пожалуйста, нашу дверь! — Это Женя.

Но Федор даже бровью не повел, будто ничего не слышал. Он продолжал невозмутимо:

— Так вот… Есть проект: в связи с повышенным интересом к нашим последним работам преобразовать нашу лабораторию в самостоятельный отдел. А в перспективе- самостоятельный институт. Представьте — это будет первый в стране Институт защиты от блуждающих токов.

— Вот это да… — выдохнул Жора.

— Помолчи!

— Лаврецкому, — продолжал Федор, — предложено занять место…

— Заведующего, — подсказал Жора.

— Нет, чтобы снять с него организационную суетню, ему предложено место главного научного руководителя.

— А заведовать кто будет?

— Пока неизвестно, — сказал Федор.

— Легко догадаться, — тихо, почти шепотом сказала Женя.

Но Хатаев, как видно, услышал. Или понял, о чем они думают.

— Да, — сказал он, — это не исключено. Мне предлагают занять должность заведующего. Игорь Владимирович тоже одобряет. Но я еще не решил.

С тех пор, как перестали выезжать в горы, Ким обычно выходные дни проводил дома. Телефона сюда еще не протянули, дозвониться по автомату почти не удавалось, поэтому с Женей обычно договаривались накануне и встречались где-нибудь ближе к вечеру в центре.

Но в этот раз она ушла неожиданно, ни на кого не глядя, договориться они не успели. Ким валялся на тахте, читал, настроение было неуютное. Погода уже начинала портиться, затяжная осень подходила к концу, в стекла ударял ветер с дождем.

Ким встал, подошел к окну. Сквозь мутные стекла видны были одинаковые, похожие на спичечные коробки, крупнопанельные дома со странными плоскими крышами. До сих пор как-то не удавалось к этому привыкнуть, чего-то не хватало глазу, непонятно было, куда девается, дождь с этих плоских, залитых битумом крыш.

Дома стояли какие-то обновленные под дождем, намокшие розовые торцы и фасады потемнели, стали красными — бетон быстро впитывал влагу, краска сразу меняла цвет. Многие ругали эти дома. А Киму нравилась строгость и четкость линий, свободная застройка, нравилось, что они вырастали как грибы, и все новые и новые ребятишки бегают по аккуратным асфальтовым дорожкам. Он давно заметил, что люди, переселяясь из старых, прокопченных, захламленных квартир, сами становятся как-то чище, новее, что ли. Одеваются лучше и живут как-то иначе, во всяком случае так кажется со стороны. Он мог подолгу стоять у окна, разглядывая чужую жизнь, развертывавшуюся перед глазами, как в кино. Иногда он завидовал строителям и вообще всем тем, чья работа видна людям Вот приехали люди в новый дом — ну, поругают: плинтуса не подогнаны, обои отстают… Но дом-то есть дом, это каждому ясно. Или новый автомобиль. Даже новый сорт колбасы… А тут блуждающие токи — ни увидеть их, ни пощупать, ни понять даже толком, что это такое, кому все это нужно. Нет, прав все-таки Федор — легче делать свое дело, когда люди знают, зачем оно.

Показалось, что звонят у входной двери, но не пошел.

Алька дома — услышит. А может, это мать приехала с дежурства — нет ей, бедняге, покоя ни н дождь, ни в воскресенье.

Потом он услышал голоса. Алька уговаривала кого-то пройти, говорила, что у них полы еще не мытые. Кого это несет в такую погоду?

Дверь приоткрылась, Алька сказала:

— Ким, к тебе.

Он обернулся и увидел Женю. Она стояла в проеме двери в черном блестящем дождевике. Капли стекали по краям капюшона, и в волосах ее, упавших на лоб, тоже застряли дождевые капли.

Все это было так неожиданно, что он испугался даже, потом кинулся к ней, но она подняла голову, и он столкнулся с ее настороженным взглядом.

— Я к Лаврецкому еду, в больницу. Может, поедешь тоже?

— Да, конечно, — засуетился он, не зная, что делать раньше. — Я… Я сейчас оденусь… — Он пошел к двери, потом вернулся.

— А, может быть, посидим у меня. Чего это ты решила — в такую погоду?

Она опять подняла на него свои остро поблескивающие, чуть прищуренные глаза, и у него запершило в горле.