Блуждающие огни - [43]

НЗВ с давних пор готовился расправиться с населением этого повята, и прежде всего с населением Хайнувки. Здесь еще с довоенных времен среди местного рабочего класса, лесных работников, сельской бедноты особенно сильно и глубоко было влияние коммунистов. Отсюда с образованием новой Польши регулярно поступало продовольствие, отсюда вышли многие демократические деятели, милиционеры и сотрудники органов госбезопасности. Что же касается самого города, то Бурый имел к нему и личный интерес. Ведь здесь его знали как скромного подпоручника Гураля, командовавшего горсткой в основном уже старшего призывного возраста бойцов из взвода по охране лесов. Так пусть же теперь увидят капитана Бурого — командира «бригады», руководителя единственного на весь округ специального подразделения НЗВ, пусть увидят его многочисленный, прекрасно обмундированный и вооруженный отряд. В Хайнувке Бурый жил, в Хайнувке пил, в Хайнувке знал многих из тех, которые верой и правдой служили новой Польше. Вот с ними-то и горел желанием встретиться Бурый и устроить им «качели» на телеграфных столбах. Наконец, в Хайнувке Бурый имел даму своего сердца — красивую смуглолицую Тамару, перед очами которой он также хотел предстать в ореоле победоносного рыцаря.

Январским морозным вечером Бурый отдал приказ нанести удар по Хайнувке. Заранее стянутые и замаскированные на опушке леса бандиты Бурого с ходу захватили город. В это время здесь находились только милицейский участок да взвод по охране лесов. Застигнутые врасплох милиционеры не успели оказать решительного сопротивления, точно так же как и бойцы взвода, хотя некоторые из них, поняв, с кем имеют дело, невзирая на численное превосходство банды, вступили с ней в ожесточенный бой.

Бурый стал полновластным хозяином Хайнувки. На перекрестке дорог недалеко от пожарного депо он разместил два станковых пулемета, установленных на тачанке, перекрыв тем самым основные магистрали. Его шайка уже принялась было вылавливать пепеэровцев, грабить и убивать, как вдруг в районе железнодорожной станции вспыхнула сильная перестрелка. К Бурому, который уже успел устроиться у прекрасной Тамары, прибежал связной от Акулы и доложил, что на железнодорожном вокзале они неожиданно напоролись на эшелон возвращавшихся с фронта советских солдат и вот с ними-то и завязался бой. Этого Бурый не предусмотрел. Вскочив на коня, собрав на подмогу подвернувшихся под руку бандитов, он через минуту был уже на станции.

Сильный огонь и предпринятая советскими бойцами неожиданная атака поставили банду Бурого в тяжелое положение. Он уже потерял свыше десяти человек убитыми, не говоря о раненых. Обозленный на Акулу за то, что тот ввязался в бой с эшелоном, Бурый мгновенно оценил обстановку и понял, что взять станцию ему не удастся. Он видел, что имеет дело с обстрелянными бойцами-фронтовиками. Огонь со стороны эшелона усиливался. Банда не выдержала натиска, тем более что советские солдаты при поддержке бойцов взвода по охране лесов начали обходить ее с флангов. Тогда, не теряя времени, Бурый отдал приказ немедленно отходить в Беловежскую пущу, надеясь, что советские солдаты вряд ли решатся уходить далеко от эшелона и поэтому не станут его преследовать. Со стороны же пущи ему ничто не угрожало, поскольку в этом районе не было ни советских войск, ни частей Войска Польского. Забрав с собой красавицу Тамару, которая взяла себе кличку Казачок, Бурый ушел из города. Хайнувка была спасена.

Собрав разбежавшихся по всему Липиньскому заповеднику бандитов, взбешенный неудачей Бурый отдал приказ о немедленном проведении карательных акций. С этой целью он разделил банду на две части. Одну возглавил сам, другую — Акула. Цель операции — «усмирение» расположенных у самой пущи деревень, известных своей лояльностью по отношению к народной Польше. Акула двинулся на юг, на Клещеле, а Бурый — на север, в направлении Наревки. Шайки ограбили по дороге несколько десятков крестьянских подвод, которые утром приехали в пущу за дровами.

Притулившаяся у вековой пущи, занесенная снегом по самые крыши небольшая деревушка Залешаны только что пробуждалась, о чем можно было судить по ленивому дымку, поднимавшемуся из труб над некоторыми домами. Из пущи показались вооруженные люди в форме солдат Войска Польского. Часть из них окружила деревню, остальные вошли в нее. Ничто не предвещало несчастья. Девушки, беря воду из колодцев, приветливо улыбались солдатам. Бурый с Казачком в окружении своего штаба подъехали к самой богатой избе. Вызвав хозяев на откровенный разговор, еще раз убедились, впрочем только для проформы, в лояльности жителей села по отношению к народной власти. Затем Бурый подал условный сигнал.

В тот момент, как прогремел первый выстрел и вспыхнула ярким огнем первая соломенная крыша, для деревни и ее жителей пробил смертный час. Бандиты грабили, насиловали, жгли и убивали. Те, кто пытался бежать в лес, погибали от пуль бандитов, находившихся в оцеплении. По приказу Бурого большинство крестьян согнали в одну из хат и, зачитав им приговор, сожгли заживо. Не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей. Безумная ярость охватила бандитов. Залешаны умирали, не надеясь на спасение. Да и откуда оно могло прийти? Когда наконец, погрузив на подводы награбленное добро, банда Бурого покинула деревню, от нее остались догоравшие пепелища, обуглившиеся трупы да слышался плач немногих чудом уцелевших жителей. На почерневшем, потрескавшемся от дождя и жары ветхом кресте за деревней Бурый приказал приколоть хорошо видимую издалека записку: