Блуждающая реальность - [129]

Письмо о Тагоре (1981)

Все, кто читал мой недавний роман «ВАЛИС», знают, что у меня есть альтер-эго по прозвищу Жирный Лошадник, которому являются божественные откровения (или так он думает; друзья Лошадника считают, что это просто галлюцинации). «ВАЛИС» заканчивается тем, что Лошадник рыщет по миру в поисках нового спасителя, который, как сказал ему таинственный голос, вот-вот родится на свет. Так вот: на днях Лошаднику явилось новое видение, то, которого он так долго ждал, и он просит меня написать о нем, чтобы поведать миру – или, точнее, читателям Niekas. Бедняга Лошадник! Похоже, он совсем рехнулся: уверяет, что в своем видении увидел нового спасителя и его узнал.

Я спросил Лошадника, уверен ли он, что хочет об этом рассказывать – ведь это может лишь подтвердить его болезненное состояние. Он отвечал: «Нет, Фил: они решат, что это ты». Чертов Лошадник, ты загнал меня в угол! Что ж, твое видение, если оно истинно, в самом деле чрезвычайно важно; а если не истинно – какая разница? Сейчас перед нами стоит вполне реальная проблема: видение относится не к тому миру, а к нашему, и его содержание довольно экстремально – в том смысле, что если это правда, то положение очень серьезное, и медлить нельзя. Что ж, Лошадник, выкладывай!

Новый спаситель уже родился и живет сейчас на Цейлоне (Шри-Ланка). У него смуглая кожа, он буддист или индуист. Работает в сельской местности в организации или учреждении, оказывающем высокотехнологичную ветеринарную помощь, в основном крупному рогатому скоту (большая часть персонала – белые). Зовут его Тагор, а фамилию Лошадник не запомнил: уж очень длинная. Хотя Тагор – второе воплощение Христа, местное население принимает его за бога Кришну. Тагор обожжен и сильно искалечен: он не может ходить, и его носят на руках. Насколько смог различить Лошадник, Тагор умирает, но по собственной воле: он взял на себя грехи человечества перед экосферой. Самый страшный из них – сброс токсичных отходов в мировой океан: именно этот грех проявляется на теле Тагора как страшные ожоги. Керигма[229] Тагора, представляющая собой Третий Завет (после Заветов Моисея и Христа), такова: экосфера свята, ее необходимо сохранять, оберегать, почитать и лелеять – как целое; не жизнь отдельных людей или отдельных животных, но экосфера как единое и неделимое целое, цепь жизни, которая сейчас уничтожается, и не на время, а навсегда. Демоническая троица, против которой проповедует Тагор и которая его ранит и убивает, – это ядерные отходы, ядерное оружие, ядерные электростанции (реакторы): вместе они составляют врага, который не только может уничтожить экосферу, но, в форме токсичных отходов, уничтожает ее прямо сейчас. И снова Христос играет роль заместительной жертвы: он берет на себя человеческие грехи. Но эти грехи – уже не из догматики, а вполне реальные. Тагор учит, что, если мы продолжим уничтожать экосферу, Святая Премудрость, Премудрость Божья (воплощенная в самом Тагоре) оставит человека на волю судьбы, и судьбой его станет гибель.

Тагор учит, что, когда сгорит экосфера, сгорит сам Бог, ибо Христос вошел в экосферу и невидимо присоединился к ней через пресуществление – таково было великое видение Лошадника в моем романе «ВАЛИС». Таким образом, теперь Христос и экосфера – либо одно и то же, либо стремительно сливаются в одно, примерно как описывает Тейяр де Шарден в «Феномене человека». Однако экосфера не развивается в Космического Христа: Христос проникает в нее – именно так, как видел Лошадник и что его так поразило. Итак, Христос говорит к нам ныне: не только ради спасения человечества или отдельных людей, «избранных», но ради экосферы в целом, чтобы отвратить грозящую ей опасность. Это системная концепция, для которой в апостольские времена не существовало терминологии: она связана с неделимостью всей жизни на нашей планете, как если бы наша планета сама была живой. А Христос – и сома (тело), и психэ (душа) этой коллективной жизни. Отсюда последнее утверждение Тагора, выраженное в его добровольных страстях и смерти: кто наносит раны экосфере, тот в буквальном смысле наносит раны Богу. Именно это макрораспятие совершается сейчас в нашем мире, но мы его не видим: и Тагор, новое воплощение Логоса в человеческой форме, говорит нам об этом и призывает остановиться. Если мы будем продолжать, то утратим Присутствие Божье, а в конечном счете и собственную физическую жизнь. Особенной опасности подвергаются сейчас океаны: Тагор говорит, что угроза им самая непосредственная. Каждая канистра радиоактивных отходов, сброшенная в океан, – это новый стигмат на страшно искалеченных, покрытых шрамами и ожогами ногах Тагора. Лошадник был в ужасе от вида этих ран, от увечий и страданий нашего Спасителя. Он не видел лица Тагора – лишь его трагически изуродованное тело; но в то же время (так он рассказывает) от Тагора исходила некая неописуемая сладость, «подобная музыке, и аромату, и цветам», – так он выразился в разговоре со мной. Обожженный, израненный, умирающий, Тагор тем не менее полон любящей красоты – красоты абсолютной, а не относительной. Это зрелище Лошадник никогда не забудет. Хотел бы я увидеть то же, что и он, но у меня нашлись более важные дела: посмотреть телевизор, поиграть в компьютерные игры. Словом, те мелочи, на которые мы тратим жизнь, пока экосфера, измученная, страдающая, в смертельной опасности, взывает к нам о помощи.