Блуждающая реальность - [124]
Поскольку я верю, что Urgrund уже проник в самую низшую страту нашего проецируемого иллюзорного мира, технически я акосмический панентеист. С моей точки зрения, не реально ничто, кроме Urgrund, как в макроформе (Брахман), так и в микроформах (Атман внутри нас). Якоб Бёме понял это первым, увидев оловянную тарелку, на которой играло солнце. Мое первое откровение пришло ко мне, когда я увидел в ярком солнечном свете сияющую золотую цепочку и на ней рыбку, и, спросив, что это значит, услышал в ответ: «Это знак ранних христиан». А самое недавнее откровение пришло ко мне в миг размышлений над сэндвичем с ветчиной. Я вдруг понял, что два куска хлеба идентичны (изоморфны), но отделены друг от друга ломтиком ветчины. И мгновенно мне пришла на ум аналогия, в которой один ломоть хлеба – макрокосмический Urgrund, второй – мы сами, а разделяет нас мир. Стоит убрать мир, и два ломтя хлеба, человек и Urgrund, сольются в единое существо. Не просто прижмутся друг к другу, а действительно станут едины.
В мире много прекрасных вещей, и грустно будет смотреть, как они уходят; но все они – лишь несовершенные отражения божества, которое будет пребывать вечно. Все мы странники в этом мире (так он говорит Двенадцати):
Они не от мира,
Как и Я не от мира[220].
Если мир вас ненавидит,
знайте, что Меня прежде вас возненавидел.
Если бы вы были от мира,
то мир любил бы свое;
а как вы не от мира,
но Я избрал вас от мира,
потому ненавидит вас мир[221].
Те, кто повторяет Христа, – повторяет Urgrund, а Urgrund лежит вне мира, хотя со времени первого Пришествия он начал невидимо проникать в мир. Будь он творцом мира сего, он бы не противостоял ему (что ясно звучит в словах Христа); ему не приходилось бы проникать в мир тайком; все эти слова Христа подтверждают, что мир – не творение Божества, но нечто ему антагонистичное. Мейнстримовые церкви мира сего могут утверждать обратное, поскольку они – артефакты и обитатели мира; чего еще от них ждать? Невозможно просить организацию, выросшую из определенной системы вещей, чтобы она отрицала эту систему вещей: это пришлось узнать катарам, когда их истребили с благословения церкви.
Если ты не повинуешься миру сему, он видит в тебе враждебного чужака и противостоит тебе как враждебному чужаку. Что ж, пусть будет так. Об этом ясно говорит Христос у Синоптиков.
Враг моей жизни, справедливости, истины, свободы ирреален, обманчив. Наш мир – обманчивая проекция артефакта, который не знает, что он артефакт, не знает, ради какой цели проецирует мир. Когда он уйдет – уйдет внезапно, без предупреждения:
Смотри́те, какую любовь дал нам Отец,
чтобы нам называться и быть детьми Божиими.
Мир потому не знает нас,
что не познал Его.
Возлюбленные! мы теперь дети Божии;
но еще не открылось, что́ будем.
Знаем только, что, когда откроется,
будем подобны Ему,
потому что увидим Его как Он есть[223].
Создатель (артефакта, проецирующего мир) здесь, среди одушевленных отбросов мира сего; воспоминания его стерты, и он не ведает о своей истинной сути. Он может быть любым из нас – многими из нас, рассеянными там и сям. Артефакт, не зная о нем, не зная, что он артефакт, не зная о своей цели, рано или поздно причинит обеспамятевшему создателю, запертому в мире сем, слишком сильную боль: этот последний взрыв бесцельной, незаслуженной боли, поразившей живое создание, которое, неведомо для артефакта, является его творцом, вызовет внезапный анамнесис; создатель «придет в себя», вспомнит, кто он и что он, – и тогда не просто взбунтуется против артефакта и его исполненного боли мира, он подаст правящему божеству Шиве сигнал уничтожить артефакт, а с ним и проецируемый им мир.
Артефакт не понимает, какой риск несет для него причинение живым существам незаслуженной боли. Воображает, что все они в его власти, что им некуда бежать и не у кого искать защиты. Но в этом он неправ, совершенно неправ! Здесь, похороненный в толще, в массе, неведомо даже для себя самого обитает Urgrund со всей своей силой и мудростью. Артефакт ступает на опасную почву: он все ближе к тому, чтобы разбудить своего создателя.
Протонарратив об этом мы находим в «Вакханках» Еврипида. Чужеземец является в царство «Царя Слез», и тот без причин бросает его в темницу. Но чужеземец оказывается архижрецом Диониса, равным самому богу. Он разносит темницу (символ порабощающего мира), а затем символически уничтожает царя, доводя его до безумия, и на глазах у всех не только губит его, но и превращает в посмешище для всех, кто был угнетен в его царстве. Если темница символизирует мир сей, что же символизирует «Царь Слез»? Не менее чем создателя мира: это сам жестокий, безжалостный, неумолимый артефакт, так сказать, царь или бог мира сего. «Царь Слез» не подозревает об истинной природе чужеземца, которого заточил. Не знает и о том, к кому этот чужеземец может воззвать.
