Блудное чадо - [19]
Кроме государевых писем за пазухой лежали и другие, не такие значительные.
— Но у нас других коней, кроме этих, нет, добрый человек, — сказал он. — Где взять других — не знаем, а до Либавы, я полагаю, не менее трехсот…
Тут он задумался, пытаясь перевести в голове русские версты в немецкие мили, и вспомнил, что миль этих существует несколько, о чем рассказывали иноземцы; поди знай, к которым привык торговец.
— Я берусь поменять ваших коней на других. Не бойтесь, я не конокрад, когда пойду к владельцу лошадей, оставлю в залог свой товар.
Торговец сдержал слово. Прежде всего он велел звать себя Герхардом. Затем часа через четыре привел к деревушке, посреди которой стояла церковь, велел ждать за околицей, а сам, как видели Васька и Воин Афанасьевич, привстав на стременах, к той самой церкви и направился. В ограде стоял домик — надо полагать, жилище священника. Туда Герхард и вошел.
— Как ты полагаешь, католическая это церковь или лютеранская? — спросил Чертков.
— Да уж никак не православная…
Католиков в Курляндии жило немало. Для них строились герцогом церкви, а бывало, что население переходило в католицизм целыми приходами — сказывалась близость Речи Посполитой.
Герхард пробыл в домике не более получаса и вернулся довольный.
— У меня письмо к гравендальскому барону, — сообщил он. — Там мы оставим наших лошадей и мой товар, а возьмем других и оставим их в корчме на добельнской дороге, оттуда их заберут парни барона.
— А мы как дальше будем двигаться? — удивился Воин Афанасьевич.
— А у нас, с Божьей помощью, к тому времени уже будут другие лошади, — сказав это, Герхард перекрестился на католический лад.
— Откуда они возьмутся?
— Я бедный торговец, и все мое богатство — связи. Меня тут, в Курляндии, многие знают и доверят мне свое имущество, потому что я честный человек, — с неожиданной высокопарностью заявил Герхард.
Так оно и вышло.
Странным было, правда, что и брамбергский помещик тоже дал лошадей по просьбе местного священника. Но выбирать не приходилось — Герхард выполнил обещание и вез Воина Афанасьевича с Васькой в Либаву довольно быстро.
Гробин объезжали большим крюком — чтобы не напороться на людей герцога.
— А теперь молитесь, чтобы ветер хоть ненадолго стих, — сказал он, когда уже подъезжали к порту. — Тут все лето дует. Не всегда суда могут так встать, чтобы к ним с берега лодки подошли. Трудно было найти менее удачное место для порта — без речного устья и хорошей гавани. Кто только выбрал эту длинную косу между морем и озером? Тут разве что рыбакам хорошо жить, у них лодки чуть не к самому берегу могут подойти. А торговым судам это мелководье шириной в две сотни шагов — хуже адской муки. Прости Господи…
Он перекрестился.
На рейде стояли три флейта и пинасс. Лодки, как и говорил Герхард, сновали между судами и молом. На молу и на берегу шла бойкая торговля — рыбаки предлагали свежевыловленную рыбу, пекари привозили еще горячий хлеб, матросы покупали свежие припасы и продавали свои морские диковины, здесь можно было приобрести и говорящего попугая, и мартышку, и бочонок английского пива, и сапоги из испанской кожи. Тут же стояли телеги с мешками — на голландский пинасс грузили курляндское зерно нового урожая.
— Узнаю, куда он собрался заходить, — сказал Герхард, указывая на стройный, непохожий на пузатый флейт трехмачтовый пинасс. — Было бы хорошо, если бы в Данциг.
Спешившись, он отдал поводья Ваське и побежал по молу.
— Да это целый дом! — воскликнул удивленный Васька.
Пинасс был более двадцати саженей в длину — таких домищ и на Москве нашлось бы мало.
— А ты думал…
— Ничего я не думал!
Воин Афанасьевич усмехнулся: Васька сказал чистую правду.
Занятный ему попался спутник в этом опасном путешествии. Васька был малограмотен, нескольким немецким словам научился от Воина Афанасьевича и считал, что всю немецкую грамоту превзошел, жизни за пределами Москвы не знал вовсе, и, если бы оказалось, что Васька считает, будто пироги растут на деревьях, Воин Афанасьевич нисколько бы не удивился. Да и Москва для Васьки была довольно тесным пространством, ограниченным стенами Китай-города и Земляного города. То, что за стенами, уже было чуть ли не Сибирью. При этом Васька был всегда весел, дорожные неурядицы его не злили, он не ныл, не хныкал, ни в чем спутника не упрекал.
Оказалось, капитан пинасса действительно хочет зайти сперва в Мемель, потом в Данциг и оттуда идти к Копенгагену. Узнав об этом, Воин Афанасьевич задумался: не предпочесть ли Речи Посполитой Данию? Дания не разорена войной, датский двор в Европе не из последних, там можно прижиться, поступить на службу и уже оттуда путешествовать по всей Европе, побывать и в Лондоне, и в Париже. Он сказал об этом Герхарду.
— Мысль отличная, — согласился Герхард. — Я так и условлюсь с капитаном.
Васька, узнав про Данию, сперва не понял, о чем речь. Потом даже обрадовался. Про Речь Посполиту он знал, что страна разорена войной, а про Данию не знал вовсе ничего, только предполагал, что это мирное европейское государство, имеющее, как водится, короля.
Ордин-Нащокин-младший, понятное дело, знал куда больше. Поскольку батюшка растил его себе на замену, то и требовал, чтобы сын изучал отношения между странами. А отношения между Данией и Россией складывались прелюбопытные. Отчего-то именно с этим государством хотелось заключать династические браки. Сперва Борис Годунов, в бытность свою уже царем, вздумал отдать дочь Аксинью за брата датского короля Христиана — Иоганна Шлезвиг-Гольштейнского, посулив в приданое не более не менее как Тверское княжество. Помолвка состоялась, но жених внезапно скончался. Потом, при царе Михаиле Федоровиче, было задумано отдать замуж царевну Ирину Михайловну за датского королевича Вальдемара Кристиана, сына короля Кристиана. Королевич прибыл, начались переговоры об условиях, и вскоре оказалось, что жених не желает принимать православие. Союз же с Данией был необходим: поскольку других православных стран кроме России Михаил Федорович в Европе не знал, то решил подружиться со страной лютеранской, противопоставив этот союз католическим державам, в особенности Польше. Дания также охотно брала российскую пшеницу, а также в ходе брачных переговоров можно было уладить давний спор о лапландских землях. Государь и решил, что балованный и совсем молодой царевич, как боярышня, поплачет и пойдет под венец. Вальдемара задержали в Москве силой и, в сущности, посадили под замок. Он попробовал вырваться с оружием в руках — не вышло. Усилия датских послов тоже плодов не принесли, и Вальдемар обрел свободу только после смерти Михаила Федоровича.
Франция XVII века — это куртуазность и дуэли, балет и театры, заговоры против короля и кардинала и войны за передел Европы. Аккурат под Рождество 1632 года произошло одновременно два незначительных события: в Париж прибыла английская графиня Карлайл, а французское посольство привезло из далекой Московии в подарок своему королю кота сибирской породы. Король отдал животное кардиналу — большому ценителю кошек, а леди Карлайл легко вошла в круг парижского бомонда. И казалось, ничто не предвещало неприятностей, если бы в одну февральскую полночь лейтенант гвардейской роты Анри де Голль не услышал скабрезные куплеты в адрес его высокопреосвященства, а поутру не пропал новый любимец Ришелье — сибирский кот Портос!..
1913 год. Война уже на пороге. Рижские заводы и фабрики выполняют военные заказы, каждая цифра и подробность имеют огромное значение для разведчиков Эвиденцбюро. Но «наблюдательный отряд» российской контрразведки в Риге – на страже. Контрразведчикам становится известно, что врага снабжает сведениями человек, который связан с заводом «Мотор», по банальной причине – его шантажируют. Кто этот человек? Какое страшное преступление он совершил в прошлом? Как о нем стало известно в Эвиденцбюро? Ситуация в точности как в поговорке «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».
1912 год. Не за горами Первая мировая война. Молодые авиаторы Владимир Слюсаренко и Лидия Зверева, первая российская женщина-авиатрисса, работают над проектом аэроплана-разведчика. Их деятельность курирует военное ведомство России. Для работы над аэропланом выбрана Рига с ее заводами, где можно размещать заказы на моторы и оборудование, и с ее аэродромом, который располагается на территории ипподрома в Солитюде. В то же время Максимилиан Ронге, один из руководителей разведки Австро-Венгрии, имеющей в России свою шпионскую сеть, командирует в Ригу трех агентов — Тюльпана, Кентавра и Альду.
1656 год. Не успела закончиться Тридцатилетняя война, как началась новая – «все против всех». Россия вводит войска на территорию Польши и одновременно сражается со Швецией. Курфюрст Бранденбургский, вассал польской короны, норовит перейти под покровительство шведского короля Карла и настаивает, чтобы так же поступил его родственник, герцог Курляндии Якоб Кеттлер. Но Кеттлер ведет переговоры о подданстве с Россией.Кардинал Франции Мазарини посылает в Курляндию двух разведчиц, переодетых монахинями-бегинками.
Петр Аркадьевич Столыпин не погиб 1 сентября 1911 года. Пистолет убийцы дал осечку. Но это, тринадцатое по счету, покушение на премьер-министра переполнило чашу терпения императора, и он повелел создать специальную Службу охраны высшей администрации — СОВА, призванную остановить бесконечную череду покушений на первых лиц государства. Однако это явилось только началом! Спустя полгода сотрудники СОВА вышли на «британский» след — разветвленную шпионскую сеть, сплетенную секретной службой МИ-6 Соединенного Королевства, одной из главных задач которой являлось во что бы то ни стало втянуть Российскую империю в войну против германского рейха.
1913 год. Бывший полицейский инспектор Александр Гроссмайстер волей случая становится агентом российской контрразведки под звучным именем Лабрюйер. Его задание — быть владельцем солидного фотографического заведения, которое на самом деле — база контрразведчиков. Не за горами война, и поблизости от Риги, на Магнусхольме, строятся новые укрепления. Австро-венгерская разведка «Эвиденцбюро» прислала своих людей, чтобы заполучить планы укрепрайона. Плетутся интриги, используются достижения технического прогресса, пускают в ход свои чары роковые соблазнительницы… Лабрюйер неопытен, недоволен начальством и товарищами, попадает в странные ситуации, но именно ему удается раскрыть шпионскую сеть и получить самый ценный приз… «Батареи Магнусхольма» являются прямым продолжением романа «Аэроплан для победителя».
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Знак информационной продукции 12+1820-е годы. Уже ставший знаменитым на родине молодой английский поэт Джордж Гордон Байрон живет в Италии с возлюбленной и пишет одну из своих лучших поэм – «Дон Жуан». Но работа не приносит облегчения мятущейся душе поэта, лишенному бурной деятельности и высоких целей. И когда английский комитет, созданный для помощи восставшим грекам, предлагает Байрону поехать в Грецию, поэт с радостью соглашается. Он вкладывает собственные средства в подготовку экспедиции и снова полон энергии.
Весной 1912 года частный сыщик Юрий Ростовцев вместе с десятками других подданных Российской империи поднимается на борт трансатлантического лайнера «Титаник», идущего в первый рейс, в Нью-Йорк. Отправляясь в этот город по делу, Ростовцев и подумать не мог, что настоящее дело ожидает его не в Нью-Йорке, а на борту «Титаника»… Кто и зачем расправился с одним из русских пассажиров? Почему в команде лайнера оказался боевик-эсер – старый знакомый сыщика? Как со всем происходящим связан знаменитый Тунгусский метеорит? Чтобы найти ответы на эти и другие вопросы, у Ростовцева ровно четыре дня.
Оборона Севастополя – самый напряжённый и драматичный период Крымской войны, но и в это время, когда, казалось бы, все мысли военных и гражданских были только о том, как дать отпор неприятелю, жизнь продолжается. В городе, где осаждённых «толкут как в ступе», есть место даже водевильным историям, когда любовный треугольник превращается в четырёхугольник, а затем – и в пятиугольник, и на этом фоне кажется уже не особенно удивительным, что два офицера, Пустынников и Соколовский, разные, как небо и земля, становятся друзьями, а затем выясняется, что один из них не тот, за кого себя выдаёт.
1593 год, весна. Персидский шах Аббас Великий в знак крепкой дружбы подарил российскому царю Феодору Иоанновичу слона. Теперь «дело за малым» – нужно доставить слона из персидской столицы в Москву. А это неблизкий и весьма опасный путь вначале через бурное море Хвалынское, а после – по Волге, которая в те далёкие времена была ещё очень неспокойной, разбойничьей рекой. Берётся за это дело знаменитый сыщик Разбойного приказа Маркел Косой, хорошо известный читателям по романам «Углицкое дело», «Царское дело», «Сибирское дело» и «Золотое дело».