Блудная дочь возвращается - [28]

На другое утро погода испортилась, пошли тучи и, слава богу, решили больше эту сцену не снимать, а как-нибудь смонтировать из предыдущих дублей. Что не успели доснять здесь, решили перенести в Нальчик, и нам велели срочно собираться, укладывать скарб и ждать дальнейших распоряжений. Через день нам объявили, что завтра мы переезжаем. Вечером подали автобусы, и они встали около школы. Наутро мы должны были отчалить. Лёня уехал накануне, и я на одну ночь перебралась к Зинке в старую хибару.

Вечером делать было нечего, и мы пошли в местный клуб в кино. Когда, посмотрев фильм, вышли на улицу, уже была кромешная тьма. Рядом с нами оказались два парня-кабардинца. Я испугалась, но Зинка заверила меня, что это сыновья нашей хозяйки и они проводят нас домой для нашего же спокойствия. Во дворе, проходя мимо кухни, Зинка заявила, что голодна, и старший из парней повёл её накормить. Младший проводил меня до хибары, распрощался и ушёл. Я легла и только стала задрёмывать, как меня разбудил шум и голоса под окном. Затем в дверях появилось Зинкино лицо, причём не на уровне своего роста, а где-то внизу. Она находилась в какой-то невероятной позе - руки хватались за стенки проёма, а тело зависло над землёй. Затем она вовсе исчезла в темноте, как будто кто-то утянул её назад за ноги. Я собралась вскочить и поспешить на помощь Зинке, но в этот момент она сама влетела в комнату и бросилась ко мне. За ней ворвался старший из братьев и накинулся на Зинку, причём оба они оказались прямо на мне, своей двойной тяжестью вмяв меня, завёрнутую в одеяло, в пружины кровати. Кабардинец сдирал с Зинки джинсы, она сопротивлялась и орала, что её отец - полковник Госбезопасности, на что парень никак не реагировал. Наверное, он по своей дикости о КГБ даже не слыхивал. И вся эта возня происходила на мне. Я тоже стала что-то орать, но выбраться из-под них была не в силах. На шум прибежал младший брат. Он был не такой дикий, так как учился в Нальчике и приехал на каникулы, был умыт, побрит и причёсан не в пример старшему, выглядевшему, как снежный человек, который, как говорили, водился в этих местах.

Младший уговорами и силой оттащил брата в сторону. Но так как тот не хотел расставаться с Зинкой и потянул её за собой, мне удалось освободиться сразу от всего груза. Их возня продолжилась на соседней кровати, а младший зажёг свечу и стал рассматривать меня. Видно, я ему приглянулась, и он уселся рядом и стал лезть целоваться. При этом он обхватил кровать руками, опять ограничив мои движения. Намерения обоих оказались нешуточными, и мы не знали, как выкрутиться из ситуации. На помощь пришла хитрость. Я стала заговаривать зубы своему визави, расписывая, уверяя, что он мне тоже понравился, но я так просто не могу, а вот завтра они нас могут «унести в горы», и как всё это будет чудесно. На их возражения, что на завтра назначен отъезд группы, мы убедили их, что действительно утром уедут все, кроме нас, и таким образом мы будем свободны от нескромных взглядов и любопытных ушей. В общем, уговорили. Правда, пришлось мне с младшим в закрепление обещания поцеловаться, иначе он не хотел поверить. В середине ночи, чутко прислушиваясь к каждому шороху, мы с Зинкой тихо поднялись, собрали вещи и, как тати, исчезли со двора. Пришли на базу, а на рассвете пробрались в автобус и залегли под задними сиденьями, накрывшись костюмами. Когда настало утро, около автобуса появились наши несостоявшиеся «насильники». Они нас разыскивали, готовые на любые решительные действия, - ведь мы их, горных джигитов, обманули! Но заранее предупреждённая группа уверила их, что Лена и Зина остаются пока в Сормаково, но где они сейчас, никто не знает, может, пошли купаться. Автобус благополучно отъехал, и мы, сбросив с себя пыльные тряпки и всякую рухлядь, могли наконец с облегчением вздохнуть. Естественно, весь автобус потешался, а мы, надо признаться, за эту ночь немало переволновались и в дальнейшем шарахались от местных кавалеров, памятуя об их южном темпераменте и диких нравах.

В Нальчике нас сразу доставили на базу, которая, по обыкновению, размещалась в здании школы. В гостиницу мы попали уже к вечеру. Там нас встречали уехавшие накануне члены группы, к моменту нашего появления многие из которых были уже хорошо навеселе. Видимо, хорошее вино и приличные по сравнению с сормаковскими условия проживания заставили всех расслабиться и развеселиться. Люська слегка покачивалась, прислоняясь попеременно то к грузовику, то к шофёру грузовика; Алина пылала розовыми щёчками, а кокетливый шарфик безуспешно пытался прикрыть здоровенный синяк от засоса на шее. Все лезли целоваться и обниматься, как будто мы не виделись, по крайней мере, месяц, а не одни сутки. Тут на порог выскочил, сверкая очками, Лёня Попов и с ходу громко заявил: «Рыженькая, ты теперь будешь жить со мною!» Я немедленно запротестовала. Не успев обдумать ситуацию, я просто возмутилась, что кто-то покушается на мою драгоценную свободу. Тогда он при мне распорядился, чтоб меня поселили в номере напротив. «И не одну, - добавила я, - а с Зинкой или Люсей!» Люська тут же схватила чемодан и в сопровождении своего кавалера, шофёра с газика, потащила к себе в двухместный номер, где была свободная кровать. А Лёня переехал с третьего (привилегированного) этажа на второй и поселился в номере напротив. Я, конечно, почти всё свободное время проводила у него и с ним, но была полностью независима и, если хотела побыть одна, уходила в «свой угол». Как я уже говорила, сексуальная сторона отношений мало занимала меня. Скорее, это была дань, необходимая часть отношений, которую невозможно было обойти. Мне приятно было нравиться, увлекать мужчину, заставлять его покоряться, но я всегда понимала, что конечной его целью было обладать мной, и приходилось с этим мириться. Но «обладать» для меня не значило «владеть», и переход к интимным отношениям не становился для меня неким закреплением его власти надо мной. Я разделяла с мужчиной ложе только до тех пор, пока он мне был интересен. Возможно, поэтому у меня было так много мужчин и связь, как правило, длилась недолго. Я наперёд знала, предчувствовала, на сколько времени меня хватит. И когда мне становилось скучно, а встречи переставали приносить радость новых впечатлений, я без сожаления покидала очередного любовника. Нового я специально не искала, не испытывая никого дискомфорта от временного одиночества. Следующий находился как-то сам собой, и наиболее настойчивый привлекал мое внимание. Чем богаче была его душа, запас знаний, жизненного опыта, тем выше были его шансы понравиться мне. Внешность, безусловно, тоже играла свою роль, но не первостепенную. Она просто не должна была быть отталкивающей, неприятной, хотя некоторые дефекты сразу служили преградой. Например, лысина или маленький рост.