Блудная дочь возвращается - [16]
Значительно позже я поняла, а вернее, «услышала», насколько первое впечатление оказалось близко к истине. То самое искусство, которому я служила 15 лет, несло в себе те же энергии, что и секс, творя ложь иллюзии.
Но кто сам не грешен! Мне надо было хлебнуть всего сполна, чтобы впустить в себя очищенное от всей этой накипи и патины стереотипов понимание мира.
Продолжу свой рассказ. Соревнование по бодибилдингу меня поразило. Это теперь подобное мероприятие стало привычным и повсеместно распространённым. А тогда это было чем-то полузапретным, чуть ли не эскалацией «гнилого капитализма». Поэтому на соревнование я отправилась с энтузиазмом. Никогда раньше я ничего подобного не видела: мужики в одних плавках, на глазах смазывая себя то ли жиром, то ли кремом, принимали немыслимые позы и строили жуткие гримасы. Сначала я была просто ошарашена, а потом меня стал разбирать безудержный смех. Привычный эталон мужской красоты в виде античных статуй, которые я не только изучала, но и зарисовывала в период моего ученичества, никак не вязался с «качками», демонстрирующими свои деформированные мускулы. Некоторое время я крепилась, опасаясь обидеть Диму. Тем более что тут же утвердилась во мнении, что все они педики (разве нормальный мужик будет так изгаляться и жеманничать?). А раз так, то и мой доктор Дима, наверное, тоже. В конце концов я всё-таки не выдержала и, давясь и фыркая, выскочила в коридор, где дала волю хохоту. Загранцев вышел за мной, думая, что мне стало плохо. А мне было дурно от смеха - тушь вперемешку со слезами текла по лицу, руки прижаты к животу, и никак не могу остановиться: перед глазами стоят бугристые коричневые статуи, застывшие в самых дурацких позах. В конце концов, к большому огорчению Димы, пришлось нам покинуть соревнование. Он решил, что со мной на почве беременности случилась истерика. А я не стала его разуверять.
На третий день Загранцев опять заехал за мной, предварительно встретившись с Татьяной, и мы отправились в Политехнический институт на так называемый «концерт», а на самом деле - «сеанс гипноза». Проводил его заезжий артист, фамилию которого не вспомню, что-то вроде «Бергман», действительно мастер своего дела. Первое отделение было мало интересно - при помощи ассистентки он искал спрятанные вещи, читал лбом записки и т.д., зато второе оставило неизгладимое впечатление на всю мою жизнь.
Я ещё в детстве слышала восторженные рассказы моей матери об известном гипнотизере Вольфе Мессинге, который не только выступал на эстраде, но и в обыденной жизни не чурался использовать свои способности. Например, кассиры улиц Петровки и Пушкинской, в районе которых он жил, при его появлении закрывали свои кассы: в них часто после ухода Мес-синга обнаруживались простые бумажки вместо денежных купюр. Желание увидеть нечто подобное меня просто разбирало. И Бергман (будем его так называть) не обманул моих ожиданий.
Второе отделение он начал с того, что предложил всем желающим принять участие в эксперименте: для начала надо было переплести пальцы и, вытянув вперёд руки, вывернуть ладони наружу. На счёт «десять» наши пальцы должны были замкнуться так, что развести их было бы невозможно. С кем это произойдёт, тот затем сможет принять непосредственное участие в дальнейшем сеансе гипноза. Я очень хотела испытать воздействие внушения на себе и с воодушевлением выполнила задание. Когда Бергман досчитал до десяти, не стала прикладывать усилий, чтобы развести пальцы. «Все, кто не может разомкнуть замок,- выходите на сцену», - предложила ассистентка, и человек 25, включая и меня, с вытянутыми перед собой руками поднялись на эстраду. Нас рассадили на стульях, велели закрыть глаза и представлять себе всё, что велит гипнотизёр. Он убеждал нас в том, что мы находимся в прекрасном саду, «голубое небо, птички поют» и т.п. Я старательно выполняла задание, надеясь впасть в неизведанное доселе состояние… порхают бабочки, доносится нежный аромат цветов,… - в этот момент мне в нос пахнуло ненавистным «Тройным» одеколоном. Я распахнула глаза, и ассистентка, которая в этот момент стояла, держа перед моим носом ватку с одеколоном, жестом попросила меня уйти со сцены, прихватив свой стул. Таких неудачников было человек десять, разочарованно спустившихся в зал. Но потом, потрясённая увиденным, я была даже рада, что оказалась в роли зрителя, иначе я пропустила бы самое интересное.
Начал Бергман с того, что вроде бы разбудил одну из девушек. Она встала и принялась сосредоточенно высматривать что-то на полу. «Что вы ищете?» - спросил Бергман. «Деньги!» - «Какие?» - «Я кассир и потеряла выручку!» - вполне внятно и громко ответила девушка, продолжая искать. Бергман обратился к залу: «Кто знает эту девушку?» Хор голосов из зала ответил: «Мы! Она студентка 3-го курса, и зовут ее так-то». - «Она кассир?» - «Нет, нет! И никогда им не была!»
Затем был миниконцерт. Ребята пели и танцевали с апломбом профессионалов, но с грацией слонов и петушиными голосами. Это сочетание вызвало неудержимый смех зрителей, который исполнители даже не заметили.
Далее была разыграна великолепная сцена на пикнике. «Вы все загораете, вам жарко!» - произнёс артист, и все стали снимать с себя всё, что можно, разваливаться на стульях и подставлять лицо мнимому солнцу, правда, не открывая глаз. «А теперь вы купаетесь в озере» - и все стали махать руками, а несколько человек упали на пол и начали делать плавательные движения. Хохот в зале нарастал. «Но вот начался ливень, вода прибывает все выше… потоп!» - и бедные ребята повскакивали на стулья, прикрывая головы от дождя руками и полами пиджаков. Девушки подбирали юбки, юноши закручивали брюки - на лицах был написан ужас. «Дождь прошёл, выглянуло солнце, обсыхайте!» - скомандовал Бергман. Все стали отряхиваться, одёргиваться. Кто-то выжимал подол, кто-то, сняв ботинки, выливал из них «воду». Один парень снял с себя пиджак и принялся его выжимать. При этом он задел девушку, стоящую рядом, как и он, на стуле, и они дружно взялись скручивать пиджак.
