Блуд на Руси - [8]

Шрифт
Интервал

Единство Руси заключалось в языке и религии, но не в политическом составе, не в нравах жителей: вот важнейшее обстоятельство. Правление княжеств было смешением Азиатского и Византийского деспотизма, и Скандинавского феодализма. Ничто не ручалось Руси ни за безопасность от внешних врагов, ни за мир внутренний. Ничто не безопасило Руссов и от естественных бедствий, при грубости нравов, невежестве и унижении обитателей. Жестокость, свирепость были видны во всех делах. Вера христианская истребляла идолослужение, но облекалась в схоластику, приводила в недоумение, пугала робкий, неопытный ум. Одна сила меча и золота всем управляла, и при сем последнем отношении не было уже спасения ни в крестной грамоте, ни в клятве, ибо клятва могла быть разрешена, успех мог привлечь верность, а построение монастыря, или духовная эпитимия, успокоить совесть.

Назовем ли тогдашних Руссов варварами? Если под сим именем понимать людей безнравственных, диких, лишенных понятия о Боге, обязанностях к ближнему, кочующих, не имеющих настоящих жилищ, то период варварства тогда прошел уже для Руссов: в половине (( века общество гражданское, власть, общественные отношения существовали на Руси. Руссы имели уже религию, нравы, обычаи, знания, поэзию, торговлю; но все сие было в колыбели, представляло огромное смешение доброты и злодейства, ума и невежества, истины и заблуждения, гордости и унижения, словом: истинное состояние младенствующего народа...

Характер народа, по географическому положению первобытных Русских земель в климате холодном, и только отчасти в умеренном, был далек от живости обитателей южных стран. Зима продолжалась большую половину года, делала Славянина домоседом, неповоротливым и грубым. Сильнейшее действие Скандинавии и недостаток средств жизни, дали более живости северному Славянину; южный был беспечнее, тяжелее и мечтательнее своего северного родича. Славянин требовал не многих наслаждений, был терпелив; страсти неукротимые, подкрепляемые издревле таинственными формами Мифологии, потом принужденною покорностью власти Варягов, могли вспыхнуть в груди его надолго, двинуть его на многое, но - не мгновенно.

Николай Полевой (1796-1846)

журналист, писатель, историк.

Показание № 15

Народные приметы великоросса своенравны, как своенравна отразившаяся в них природа Великороссии. Она часто смеется над самыми осторожными расчетами великоросса; своенравие климата и почвы обманывает самые скромные его ожидания, и, привыкнув к этим обманам, расчетливый великоросс любит подчас, очертя голову, выбрать самое что ни на есть безнадежное и нерасчетливое решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги. Эта наклонность дразнить счастье, играть в удачу и есть великоросский авось.

В одном уверен великоросс - что надобно дорожить ясным летним рабочим днем, что природа отпускает ему мало удобного времени для земледельческого труда и что короткое великорусское лето умеет ещё укорачиваться безвременным нежданным ненастьем. Это заставляет великоросского крестьянина спешить, усиленно работать, чтобы сделать много в короткое время и впору убраться с поля, а затем оставаться без дела осень и зиму. Так великоросс приучался к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, привыкая работать скоро, лихорадочно и споро, а потом отдыхать в протяжение вынужденного осеннего и зимнего безделья. Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великоросс; но и нигде в Европе, кажется не найдем такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному, постоянному труду, как в той же Великороссии.

Великоросс работал не на открытом поле, на глазах у всех, подобно обитателю южной Руси: он боролся с природой в одиночку, в глуши леса с топором в руке. То была молчаливая черная работа над внешней природой, над лесом или диким полем, а не над собой и обществом, не над своими чувствами и отношениями к людям. Потому великоросс лучше работает один, когда на него никто не смотрит, и с трудом привыкает к дружному действию общими силами. Он вообще замкнут и осторожен, даже робок, вечно себе на уме, необщителен, лучше сам с собой, чем на людях, лучше в начале дела, когда ещё не уверен в себе и в успехе, и хуже в конце, когда уже добьется некоторого успеха и привлечет внимание: неуверенность в себе возбуждает его силы, а успех роняет их. Ему легче одолеть препятствие, опасность, неудачу, чем с тактом и достоинством выдержать успех; легче сделать великое, чем освоиться с мыслью о своем величии.. Он принадлежит к тому типу умных людей, которые глупеют от признания своего ума. Словом, великоросс лучше великорусского общества.

[...] Невозможность рассчитать наперед, заранее сообщить план действий и прямо идти к намеченной цели заметно отразилась на складе ума великоросса, на манере его мышления. Житейские неровности и случайности приучили его больше обсуждать пройденный путь, чем соображать дальнейший, больше огладываться назад, чем заглядывать вперед. В борьбе с нежданными метелями и оттепелями, с неопределенными августовскими морозами и январской слякотью он стал больше осмотрителен, чем предусмотрителен, выучился больше замечать следствия, чем ставить цели, воспитал в себе уменье подводить итоги на счет искусства составлять сметы. Это умение и есть то, что мы называем "задним умом"... Но задний ум не то же, что "задняя мысль". Своей привычкой колебаться и лавировать между неровностями пути и случайностями жизни великоросс часто производит впечатление непрямоты, неискренности. Великоросс часто думает надвое, и это кажется двоедушием. Он всегда идет к прямой цели, хотя часто и недостаточно обдуманной, но идет, оглядываясь по сторонам, и потому походка его кажется уклончивой и колеблющейся. Ведь "лбом стены не прошибешь", и "только вороны прямо летают" - говорят великорусские пословицы. Природа и судьба вели великоросса так, что приучили его выходить еа прямую дорогу окольными путями. Великоросс мыслит и действует, как ходит. Кажется, что можно придумать кривее и извилистее великорусского проселка? Точно змея проползла. А попробуйте пройти прямее: только проплутаете и выйдете на ту же извилистую тропу.


Еще от автора Анатолий Манаков
На грани фола (Крутые аргументы)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке

В публицистических очерках корреспондента «Литературной газеты» в Нью–Йорке А. Манакова рассказывается о США первой половины 80–х годов, о политической кухне, морали и нравах правящей элиты, о встречах с людьми, разными по своему социальному положению, взглядам, о проблемах, которые их волнуют, о том, что в действительности скрывается за такими фальшивыми в условиях США понятиями, как «свобода печати» и «демократия равных возможностей».…Главенствующей этикой американского общества служит погоня за чистоганом, человек и его подлинные интересы отходят в этой стране на задний план, а официально проповедуемая мораль прямо противоположна следуемой правящим классом в действительности.


Тринадцатый знак

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Солнечное сплетение. Этюды истории преступлений и наказаний

Историко-культурологическое исследование роли церкви в жизни общества и государства. Написанная в увлекательной манере интерактивного расследования, изобилующая историческими примерами, богатым фактическим материалом и разнообразием мнений, книга Анатолия Манакова ставит актуальнейшие для нашего времени вопросы взаимодействия религии и светского государства, межконфессиональных конфликтов, религиозного фанатизма и его влияния на внутреннюю и внешнюю политику разных стран.


Рекомендуем почитать
Оттенки зла. Расследует миссис Кристи

Писательница Агата Кристи принимает предложение Секретной разведывательной службы и отправляется на остров Тенерифе, чтобы расследовать обстоятельства гибели специального агента, – есть основания полагать, что он стал жертвой магического ритуала. Во время морского путешествия происходит до странности театральное самоубийство одной из пассажирок, а вскоре после прибытия на остров убивают другого попутчика писательницы, причем оставляют улику, бьющую на эффект. Саму же Агату Кристи арестовывают по ложному обвинению.


Занятие не для дилетантов

Без аннотации Вашему вниманию предлагается сборник зарубежных детективов.


Эдмон Белл и инспектор Тригсс

В новом томе собрания сочинений классика бельгийской литературы Реймона Жана Мари де Кремера, более известного под литературными именами Жан Рэй, Джон Фландерс и Гарри Диксон, вошли девять повестей из его почти неизвестного за пределами Бельгии цикла. Цикл посвящен приключениям потомка одного из эпизодических героев Артура Конан Дойля, упомянутого в рассказах о Шерлоке Холмсе — профессора Джо Белла. Перед нами новый герой, шестнадцатилетний Эдмонд Белл, столь же юный, как Рультабий из «Тайны желтой комнаты» Гастона Леру, столь же проницательный и столь же блистательный.


Несчастный случай. Старые грехи

В причудливый узор сплетаются судьбы героев романа: адвоката-красавицы Тамары, безнадежно влюбленного в нее аналитика Боба, оперативника Вохи и бизнесмена Виктора Новака. Любовь, ненависть, соперничество, случайные встречи и взаимные обиды связывают этих людей, а объединяет единая цель: поиск серийного убийцы. «Несчастный случай» — так называется новый роман, раскрывающий обстоятельства пятого дела из серии «Тройная защита». Прошло несколько лет после смерти мужа Тамары Макса, друга и коллеги Боба и Вохи.


Плод чужого воображения

Летними вечерами в дачном поселке собиралась дружная компания хороших знакомых – пока к ним не присоединились новые соседи. Это неприятные, грубые люди – сильно пьющий художник Денис, его вульгарная супруга Иричка и ее тихая, незаметная сестра Зина. Как-то вечером, когда компания сидела во дворе, нарядная Иричка прошла мимо, небрежно помахав присутствующим, а вскоре ее труп нашли в ближайшем овраге…Полиция начала расследование, но соседи решили не оставаться в стороне и попросили Олега Монахова, называющего себя ясновидящим и волхвом, присоединиться к поискам убийцы в частном порядке…


Маршем по снегу

Политическая ситуация на Корейском полуострове близка к коллапсу. В высших эшелонах власти в Южной Корее, Японии и США плетется заговор… Бывших разведчиков не бывает — несмотря на миролюбивый характер поездки в Пхеньян, Артем Королев, в прошлом полковник Генштаба, а ныне тренер детской спортивной команды, попадает в самый эпицентр конфликта. Оказывается, что для него в этой игре поставлены на карту не только офицерская честь и судьба Родины, но и весь смысл его жизни.