Блондинка в черном парике - [40]

Он трогал ее повсюду. Тер о себя. Прямо перед тем как кончить, бил ее хотя бы один раз, обычно по ребрам.

Однажды, когда он запрокинул голову в оргазме, Салли сквозь застилавший глаза туман увидела, что в застекленное окошко двери на них пялятся двое каких-то людей и, не переставая глазеть, разговаривают. Она попыталась оттолкнуть его от себя, но ничего не вышло. У нее было так мало сил! Он кончил, склонился над ней, прочел ненависть в ее глазах и ударил по лицу. Это был единственный раз, когда он бил ее по лицу. Она помнила, как однажды он перевернул ее на живот, притянув к себе ее спину, и сказал, что, может, когда-нибудь он даст ей почувствовать, как он в нее входит, глубоко-глубоко, и это будет больно — ведь он большой, правда? Но не сейчас, нет, пока она этого еще не заслужила. Ну и что? У них впереди годы и годы на то, чтобы заниматься самыми разными вещами. Она ничего не сказала. За это он стал ее бить ремнем по ягодицам. Она помнит, что кричала, умоляла, опять кричала, пыталась увернуться, но он держал ее. Он не остановился.

* * *

В пять часов утра Квинлана разбудил крик — громкий, отчаянный и полный такой боли, что это было просто невозможно вынести. Джеймс вскочил, и через мгновение он был уже рядом с Салли и прижимал ее к себе. Он гладил ее, пытаясь успокоить, и говорил, говорил — просто произносил вслух все подряд, что приходило в голову, лишь бы только вывести ее из этого ужасного ночного кошмара.

— Боже мой, мне было так больно, а ему все равно! Он все бил и бил, и держал меня так, чтобы я не могла сдвинуться, не могла убежать. Я плакала, кричала, но никто не приходил, всем было безразлично. Но я знаю, что те физиономии все еще заглядывали в дверное окошко, и им нравилось смотреть. О нет! О Господи, сделай так, чтобы он перестал! Останови его!

Значит, это был кошмарный сон о тех временах, что она провела в той лечебнице — по крайней мере похоже, что так! В этом есть что-то садистское и сексуальное. Черт подери, что же там такое творилось?!

Погрузив одну руку в ее волосы, другой Джеймс поглаживал Салли по спине и говорил, говорил… Жуткие всхлипы постепенно стали реже, сдавленное дыхание понемногу выравнивалось. Салли начала икать. Она откинулась на спину, вытирая рукой нос. На мгновение она закрыла глаза, а потом вдруг задрожала.

— Не надо, Салли, хватит. Я здесь, с вами, и все в порядке. Просто прислонитесь ко мне и расслабьтесь, вот так. Дышите глубже и медленнее. Вот так, хорошо, просто замечательно.

Он опять погладил ее по спине, чувствуя, как ее дрожь постепенно унимается. Боже правый, что же ей такое приснилось? Воспоминания, искаженные подсознанием, могут стать порой просто жуткими.

— Что он с вами делал? — Джеймс говорил тихо, медленно, согревая дыханием ее висок. — Вы можете мне рассказать. Если вы поговорите об этом, кошмар пройдет гораздо быстрее.

Салли зашептала ему в шею:

— Он приходил не меньше двух раз в неделю, и каждый раз снимал с меня одежду, смотрел на меня, трогал меня всю и рассказывал, чем он в этот день занимался, с какой был женщиной… В двери было окошко, и в него кто-то заглядывал, одни и те же люди, как будто они купили сезонный абонемент на это зрелище. Это ужасно, но большую часть времени я просто безучастно лежала, потому что мое сознание не работало. Но в тот раз мне было так больно — я помню, что ко мне вернулись мысли и чувства, вернулись достаточно, чтобы я могла испытать унижение. Я пыталась от него отодвинуться, бороться с ним, но он все продолжал и продолжал меня избивать — сначала рукой, потом ремнем. Ему доставляло удовольствие видеть, что у меня пошла кровь. Еще он сказал, что, может быть, когда-нибудь в будущем, когда я заслужу эту честь, он войдет в меня. Можешь не беспокоиться, говорит, у меня отрицательный анализ на СПИД — да ты бы все равно не стала, ведь ты ненормальная. Прямо так и сказал: «Ты же ни хрена не запомнишь, верно, Салли, потому что ты — чокнутая».

Хотя Квинлан и был очень напряжен, он живо представил себе, что если бы его кто-то избивал, то он бы просто рассыпался на тысячи осколков. Теперь Салли бессильно прильнула к нему, дыхание ее становилось все тише, все спокойнее. Он оказался при!". От того, что она произнесла все вслух, ей стало легче. Ей, но не Квинлану, Боже правый, только не ему.

Могло ли быть так, что все это лишь игра ее воображения? Он молчал долго-долго. Наконец сказал:

— Тот, кто делал это с вами, был ваш муж, Салли?

Она не ответила. Она спала, и он почувствовал на своей груди ее ровное, тихое дыхание. Только теперь Джеймс осознал, что он одет только в шорты. А кому какое дело? Он легонько толкнул ее от себя и попытался отодвинуться. К его смятению и удовольствию, Салли обхватила его руками, сцепив их у него за спиной.

— Нет, пожалуйста, не надо, — проговорила она во сне.

Он опустился на кровать рядом с ней, лег на спину, прижимая ее лицо к своему плечу. Он это не планировал, подумал Квинлан, уставившись в темноте в потолок. Она глубоко дышала во сне, одна нога легла поперек его бедер, а ладонь примостилась у него на груди. Чуть ниже эта рука или чуть выше эта нога — и у него будут большие проблемы.