Блондинка в черном парике - [13]

— Уже хорошо. И на том спасибо. — Квинлан выбросил вперед руку. — Меня зовут Джеймс Квинлан.

Салли опустила взгляд: у него была сильная загорелая рука, покрытая тонкими темными волосками, с длинными пальцами и ухоженными ногтями. Очень аккуратная рука. Это не руки художника, как у Амабель, но явно руки способного человека. Не такие, как руки Скотта. Но тем не менее ей не хотелось обмениваться рукопожатием с Квинланом. Не хотелось, чтобы он увидел ее руки и понял, в каком она состоянии. Но выбора не было.

Она пожала ему руку и в тот же миг выдернула свою.

— Меня зовут Салли Сент-Джон. Я приехала в Коув, чтобы навестить тетю Амабель Порди.

Сент-Джон. Она всего лишь вернулась к девичьей фамилии.

— Да, я встретил ее в магазине лучшего в мире мороженого. Если судить по ее виду, я бы скорее подумал, что ваша тетя живет в таборе, танцует в шали, а по ночам предсказывает судьбу, сидя у костра.

Салли снова попыталась рассмеяться.

— Когда я впервые вошла в этот дом, то подумала то же самое. В последний раз я видела тетю, когда мне было семь лет. Я так и ждала, что она вот-вот извлечет откуда-то из складок юбки колоду карт Таро, но, к счастью, она этого не сделала.

— Почему же? Возможно, она хорошо гадает? Неопределенность — паршивая штука.

Но Салли отрицательно замотала головой:

— Я скорее предпочитаю неуверенность, чем определенность. Не хочу знать, что должно случиться. Впереди не может быть ничего хорошего.

О нет, он не собирается ставить ее в известность, кто он такой на самом деле. Он не расскажет, что она абсолютно права и будущее не сулит ей ничего приятного. Квинлан терялся в догадках, сбежала ли она в эту дыру на краю света потому, что хотела выгородить мать или потому, что убила отца сама. Коллеги из ФБР предполагали, что это дело гиблое и его можно закрыть, что Эймори Сент-Джона в конце концов убрали те подонки, с которыми он связался. Но сам Квинлан ни минуты в это не верил, вот почему здесь оказался именно он, а никакой другой агент.

— Знаете ли, я бы сейчас определенно не отказался от бренди.

— Кто вы?

— Я частный детектив из Лос-Анджелеса, — просто ответил Квинлан. — Один парень нанял меня, чтобы я разыскал следы его родителей, которые года три назад исчезли где-то в этих краях.

Салли внимательно взвешивала его слова. Джеймс понимал, что она пытается понять, врет он или нет. Его прикрытие было безупречным, потому что было правдой, но даже это не имело значения. Он умел неплохо врать и мог с уверенностью утверждать, что его голос действует на Салли.

Но какая же она тоненькая! В лице по-прежнему ни кровинки, ужас, вызванный этим телефонным звонком, согнал с него все краски. Ее отец? Собирается позаботиться о Салли? Полный бред! Джеймс мог иметь дело только с разумными людьми. Интересно, что делать, если она съедет с катушек?

— Ладно, — сказала наконец Салли. — Проходите сюда, в кухню.

Джеймс прошел за ней в кухню. Казалось, эта комната перенеслась в наше время прямиком из сороковых годов. Пятна на коричневатом линолеуме появились здесь, наверное, еще до его рождения. Пол был чисто вымыт, но возле раковины заметно облез. Все остальное на кухне выглядело таким же старым, как пол, и было таким же чистым. Джеймс сел за стол и тут же услышал предупреждение:

— Не облокачивайтесь! Одна из ножек короче других. Видите, тетя Амабель подложила под нее для устойчивости несколько журналов.

Интересно, как давно этот древний стол пребывает в таком состоянии? Чего уж проще — починить ножку. Он молча наблюдал, как Сьюзен Сент-Джон Брэйнерд наливает бренди в стакан. Девушка помедлила и нахмурилась. Джеймс догадался, что она раздумывает, сколько налить.

— Достаточно, — непринужденно подсказал он. — Благодарю. — Он подождал, пока она нальет немного себе, потом приветственно поднял руку. — Чувствую, что мне это необходимо. Вы меня чертовски перепугали. Рад с вами познакомиться, Сьюзен Сент-Джон.

— Я тоже, мистер Квинлан. И прошу вас, зовите меня Салли.

— Ладно, пусть будет Салли. После всех наших обоюдных криков и визгов почему бы вам не называть меня Джеймсом?

— Я с вами не знакома, даже если и действительно кричала на вас.

— А здорово вы врезали мне под ребра! Я бы сдался, если бы вы снова набросились на меня таким манером. Где вы этому научились?

— Меня натренировала девочка, с которой мы вместе учились в пансионе. Она рассказывала, что ее брат — самый крутой парень в средней школе, и он не хотел краснеть за сестру. Поэтому обучил ее всем приемам самообороны.

Джеймс поймал себя на том, что рассматривает ее тонкие, бледные руки.

— Я никогда раньше не применяла все эти приемы на практике. Я имею в виду по-настоящему. Несколько раз, правда, пыталась, но у меня тогда не было возможности. Их было слишком много.

Черт! О чем же это она толкует?! Но вслух Джеймс произнес совсем другое:

— У вас получилось. Думаю, в ближайшие несколько дней мне будет больно двигаться. Хорошо еще, что вы не попали мне ногой в пах!

Он наблюдал за ней, потягивая бренди, и думал. Что делать? Еще совсем недавно это было абсолютно ясно и однозначно. Однако сейчас, когда он сидел лицом к лицу с Салли и воочию видел ее перед собой как живого человека из плоти и крови, а не некий безликий ключ к разгадке убийства Эймори Сент-Джона, все вдруг перестало казаться таким безоблачным. А он терпеть не мог неопределенности.