Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!) - [9]

Пахан привстал в возбуждении, потянулся с хрустом старческих, примерно шестидесятипятилетней зрелости костей, прошелся босыми ногами по мягкому ворсу усеянного ромбической вязью персидского изготовления ковра. Вернулся на уютно-оздоровительной жесткости диванное место, потянулся к сигаретной пачке, дождался огонька, немедленно поднесенного лысым телохраном, жадно втянул дым.

– «Плей». Стоп. Назад. Годится. Вперед. Стоп. Замедленно. Годится. Назад...

Понравилось ему также и поведение тамошних шестериков. Не напрягаясь ни единым из лицевым мускулов, те воспринимали поведение своего пахана как должное. Начальник изволит базарить с ними, одновременно делая еще что-то. К примеру, играя в теннис или намыливая ту же матню. Так надо. Это не их дело – это воля пахана. Это естественно. Пахан может позволить себе базарить и одновременно курить. Чистить ногти. Поглощать порцию морской рыбы. Рыбы речной. Млекопитающего. Смотреть телевизор. В конце концов, мастурбировать. Лично, или пригласив для этого кого-то со стороны. Все нормально...

Сатана поднялся, хрустнул костями вторично, опять прошелся по пестрящему ромбами ворсу... Сигарета. Поднесенный огонек. Недоуменный взгляд недоумистого голочерепного. «Молчать, говорю, суч-чара!» Хруст шестидесятипятилетних костей. Ворс... Надо придумать нечто подобное, это укрепит его авторитет. Надо немедленно придумать что-то, только стократ более крутое, ведь он не какой-то паршивый латинос или, того хуже, кореец, никчемнее какового может быть только негр. Он российский пахан, а это гораздо выше, это обязывает. Думай, Сатана, думай...

Просмотр. Подъем. Хруст костей. Мягкий ворс. Сигарета. Огонек. Взгляд поблескивающего черепом уродца. «Молчать!»

– Принеси-ка еще одну пачку, – устало произнес пахан. Он недовольно взглянул на циферблат – прошло уже три часа, а он так и не придумал ничего дельного. Огромная телохранительная туша мягко и на удивление легко вскочила из кожаного кресла, прошествовала к антикварному комоду, выдвинула ящичек...

– Ты что мне принес! – в ярости заорал пахан. Он выпучил глаза, вглядываясь в сигаретную пачку, уголок целлофановой упаковки которой покрылся странным зеленовато-фиолетовым налетом. – Это еще что такое, – недоверчиво пробормотал он, приглядываясь боле внимательно.

– Простите, пахан, это совсем свежий блок, – виновато пробубнил телохранитель. – Получен на днях. Поставка прямая, непосредственно из Англии. Если прикажете, я этих поставщиков... – Он сжал кулаки, багровея. – Позвольте, я заменю. – Он протянул было пятерню к пачке, но пахан неожиданно шлепнул по ней ладонью, словно маленького ребенка за обеденным столом, еще не съевшего первого и потянувшегося сразу за сладким.

– Подожди, Череп, подожди, – с неожиданно миролюбивыми, почти отеческими интонациями проговорил пахан. – Он с интересом присмотрелся к сигаретной пачке, взял ее в руки, посмотрел на свет. – Экая интересная хуйня... – Он покачал головой, приблизил пачку к носу, принюхался. Затем колупнул плесень тщательно отполированным ногтем, осмотрел палец, принюхался теперь к нему...

– Вам плохо, пахан?

Сатана, не открывая глаз, раздраженно отмахнулся, не желая шевелить раковинами век. Он чувствовал, что сейчас произойдет нечто важное, сейчас его наверняка посетит какое-то озарение – так уже было однажды, очень давно, когда его осенила гениальная идея брать с ресторатора Шустера двойную ставку оброкообложения, потому как тот все равно еврей, а значит, человек, не в пример другим развивающимся кооператорам, куда более денежный просто по факту своего происхождения.

– Есть! Есть, твою мать!

Череп вскочил вслед за паханом и, запустив руку под объемистый пиджак, на всякий случай нащупал рукоятку пистолета.

– Что-то случилось?

– Случилось, Черепок, очень даже случилось! – радостно подтвердил пахан, с наслаждением ступая босыми ногами по любимому ковру. Он приблизился к телохранителю и игриво шлепнул ладонью теперь по глянцевому укрытию его сероизвилистой массы. С удовлетворением кивнув сочному звуку двух плотно соприкоснувшихся поверхностей, он одернул расшитый золотом халат, прошел к барчику, звякнул стеклом, самолично плеснув себе щедрую дозу виски... – Слушай меня сюда, сынок, – сделав несколько энергичных движений острым кадыком, сопровождающихся аппетитным бульканьем, сдавленно сказал пахан. Затем, продышавшись, продолжил уже окрепшим, смазанным спиртным голосом: – Немедленно обзвонить строительные фирмы... Запиши, мудак, запиши, иначе уже через минуту все забудешь, я тебя знаю... – Он терпеливо дождался, пока Череп извлечет из кармана блокнот, приноровится держать в пальцах-сардельках непривычный для них инструмент – ручку, – затем наморщит лоб, вспоминая, как пишутся те или иные буквы... – Далее. Выбрать из них самую толковую. Срочный заказ – сказать. Пиши, мудак, пиши, говорю... Денег – сколько запросят. И чтоб использовали самые лучшие и дорогие материалы. Пиши, пиши. Далее... – Он на секунду задумался. – Обзвонить всех наших. Конечно, не самому – не по чину будет. Скажи, чтобы Живоглот обзвонил. Срочный сходняк. Будем решать вопросы насчет... – Он задумался еще на секунду, затем нетерпеливо махнул рукой. – Неважно. Просто решаем вопросы. Все. Выполнять.